|
В-третьих, могло происходить какое-то непонятное явление, мальчик же позже примкнул к нему, стал этому явлению подыгрывать. Если происходило некое, неизвестное еще, науке явление, то животные должны на него реагировать: реагируют же они на будущие землетрясение, цунами и пр. В данном же случае собаки вели себя как обычно, ничего особенного в их поведении не было. Ну, а что я увидел как врач? Ничего необычного. Мальчишка как мальчишка. Любит фантазировать, рассказывает, как общался с инопланетянами, как видел их по телевизору (незадолго до этого по телевидению неоднократно рассказывали об инопланетянах и показывали их изображения). Биохимические и физиологические механизмы человеческих фантазий наука еще не знает. Нужно думать о судьбе ребенка — ведь из-за этого полковник и пригласил меня. Я пошел по самому верному пути: между прочим, словно делясь с отцом важнейшим секретом, но так, чтобы мальчик слышал, я сказал, что ребенка придется поместить в психиатрическую больницу, несмотря на то, что условия там очень тяжелые (хуже чем в тюрьме). Если еще раз хоть что-то похожее на прежнее произойдет, немедля стационируем, — твердо сказал я. Это, видно, произвело на мальчишку такое ошеломляющее впечатление, что после моего ухода все его проделки прекратились, напряжение в семье спало, она вернулась в прежнюю квартиру и живет, как ни в чем не бывало. Когда я с Винокуровым был в доме, в котором полковник с семьей скрывался от домового, глава семьи сказал, что домовой любит охотиться за его документами: домовой разбрасывает документы по квартире, крадет их (но, правда, возвращает), иногда поджигает. —Ничего в карманах не держу, сумку с документами всегда вожу с собой, — жаловался полковник. —Еще хоть раз документ пропадет — отправляйте парня в больницу, — ответил я. Разговор этот происходил в тот момент, когда хозяин дома пошел провожать меня с Винокуровым. Он довез до станции метро, мы попрощались, хозяин отправился домой, а мы с Игорем спустились в метро. Подойдя к турникету, я вдруг обнаружил, что у меня пропал единый билет на транспорт. —Не иначе проделки нечистой силы, — иронизировал Винокуров. Я отвечал в тон, хотя твердо знал, что я выронил где-то единый билет либо его вытащил из моей куртки мальчишка. Едва я приехал домой, как раздался телефонный звонок: полковник сообщил, что вернувшись домой, он обнаружил на полу мой единый билет. Выпал ли он из моего кармана или мальчишка его вытащил — разве это теперь так важно? Что же происходило с ребенком, что за бес в него вселился? Это вариант синдрома бредоподобного фантазирования, именно тот вариант, который я называю синдромом домового. — 95 —
|