|
То же следует сказать и про другие два вида симуляции — медикаментозную симуляцию и фальшивый анамнез. Еще Павел 3акхиас в 1630 году говорит о симуляции пены мылом при притворных эпилептических припадках, a Fortunatus Fidelis в 1674 году о применении hyoscyamusa и rnandragora для вызывания душевной болезни. Что касается фальшивых анамнестических сведений, то о знакомстве с этим видом симуляции говорит так называемый folie pretextee старых французских психиатров. А не о той ли же презумпции ложного ответа свидетельствует категорическая и вошедшая в обиход формулировка вопроса о сифилисе, предложенная Захарьиным: «когда у вас был сифилис?» вместо: «Был ли когда-нибудь у вас сифилис?» А кому из психиатров давно уже неизвестна ценность субъективного анамнеза истериков или псевдологов, лгущих тут вовсе не бессознательно? Словом, война не дала качественно новых фактов, но она доказала, что в трудных, общих для множества людей, обстоятельствах очень много. людей прибегает ко лжи и притворству, и симуляция душевных болезней перестает тогда быть редкостью. Война позволила приподнять хотя бы край завесы, скрывающей тайную механику симуляции. Но мало того, по верному замечанию Reinhardt, «благодаря войне несомненно много психиатрических сведений проникло в мир преступников, что в дальнейшем должно повлечь за собой более частую симуляцию душевных болезней последними». В справедливости сказанного убеждают меня 5 лет моей, работы в московских местах заключения. Приводимые ниже случаи иллюстрируют различные типы симуляции и позволяют, как мне кажется, проникнуть в тайную кухню симуляции). 1-й случай. В. Н. К — в, 31 года, крестьянин Тульской губ. Обвиняется в ряде ограблений, которые совершал следующим образом: заманивая жертвы к себе под предлогом продажи лошадей, он опаивал их «малинкой» (отравой — снотворным) и сонных обирал. Один из ограбленных им погиб от его «малинки». Таким образом он обвиняется кроме ограблений еще и в корыстном убийстве. Поступил в Институт Судебно-Психиатрической Экспертизы 1 июня 1923 года. Первые дни сидит большею частью неподвижно на постели с маскообразным лицом и глазами, устремленными в одну точку. Все время перебирает руками крестик, сделанный им самим из сучьев. Иногда удается отметить очень сознательный взгляд испытуемого, зорко следящий за больными и персоналом. На вопросы не отвечает, но недурно играет на гитаре. Сон и еда нормальны. Опрятен. На третий день сам обращается к некоторым лицам персонала с вопросом: «Вы не комиссар? А кто?». Садится на кровати к больным. На шестой день, когда должен был быть представлен на комиссию, по просьбе врача сообщил в связной форме приводимые ниже анамнестические сведения, причем выяснилось, что он отлично помнит все происходившее с ним и вокруг него с самого первого дня своего пребывания в Институте. Представленный на комиссию, вел себя по-прежнему. был совершенно недоступен, заторможен и стереотипен. — 58 —
|