|
Описанные ранее особенности этапа иллюзорно-фантастичеокой дереализации и деперсонализации дают основания считать, что на этой стадии приступа расстроенной оказывается и вторая образующая сознания—значения как форма обобщенного отражения. Особенности этого этапа (сенсориализация фантастических переживаний, иллюзорно-фантастическое восприятие, характер нарушения самосознания, символики, стирание граней между “Я” и “не Я” и т. д.) выражают расстройство в сфере отражения самой природы (фиксированной в общепринятых значениях) многих предметов и явлений, презентируемых в данный момент. Обстановка, собственное тело, свое “Я” воспринимаются расстроенными в своей чувственно-смысловой сущности. Предметы, лица, явления внешние и явления внутренние теряют свое общепринятое содержание и наполняются новым, символическим, фантастическим смыслом, обычно неустойчивым. Об этом говорит приписывание больным свойств живой материи неодушевленным предметам (пища “дышит”), символически-фантастическое восприятие (птицы — это души друзей, дождь — это слезы родных, окружающие лица—это олицетворение зла, смерти всех народов). Об этом говорит и отмеченный многими авторами феномен, когда больные для обозначения “изменившихся в своей сущности” явлений применяют неологизмы. Таким образом, на этом предонейроидном этапе, не смотря на то что больные способны еще воспринимать предметы и явления в их чувственной отделенности, наблюдается грубое нарушение природы последних, т. е. расстройство на уровне значений. На этапе истинного онейроидного помрачения утрачивается или резко нарушается и третья образующая сознания — восприятие предметов и явлений в их чувственных, физических свойствах. Наступает своеобразная внутренняя сенсорная “депривация”—отключение от реальности. Одновременно с этим выявляется нарушение устойчивости и строения субъективной картины мира, своего тела, своего мышления. Иными словами, расстраивается вся система дифференцированных знаний, выработанных в течение жизни. Уже на предыдущем этапе эти нарушения намечались, но именно на этапе истинного онейроидного помрачения они достигают предельной выраженности, в результате чего становится невозможным отражение явлений в их чувственной обособленности друг от друга. Стирается грань между “Я” и “не Я”, между живым и неживым. Временные, пространственные и каузальные отношения резко расстраиваются. Об этом говорят переживаемые “слияния” (головы с солнцем), чудовищные перестановки (город оказался в животе, деревни переменились местами), переносы из одной эпохи в другую (в прошлое или в будущее), чудовищные, драматические, магические зависимости (судьба государства, мира, вселенной зависит от произнесения слова, от движения и т. д.).Отмеченные уже трудности в психопатологической оценке состояния больных на этапе фрагментарных онейроидных переживаний не позволяют при его описании выходить за рамки клинической оценки. Отметим лишь. что, кроме глубокой амнезии, выявляемой при благоприятном исходе психоза, это состояние может переходить, как известно, в коматозное, т. е. в состояние полного отключения от реальности, угасания всякой формы переживания бытия. На основании всего изложенного можно подвести некоторые итоги. — 72 —
|