|
После сказанного о структуре индивидуального сознания и его месте в психической деятельности, в жизни человека вернемся к рассмотрению природы расстройства при периодической шизофрении. Различные этапы приступа по характеру искажения реальности представляют собой модальности нарушенного отражения событий и явлений, происходящих в пределах чувственной досягаемости. Динамика нарушения процесса непосредственного отражения по мере развития приступа позволяет установить некоторые связи между отдельными этапами и расстройствами индивидуального сознания в разных его структурных элементах (образующих). На первых этапах приступа имеет место нарушение личностного смысла отражаемых явлений. Из клиники известно, что в начале приступа “нет нарушений сознания”. Так, на этапе аффективных расстройств ориентировка, узнавание обстановки и окружающих лиц, восприятие внешних и внутренних явлений в их чувственно-смысловой обособленности не меняются (можно лишь услышать от больных такие заявления, как “природа стала несколько тусклой, поблекшей”— при депрессии или “все стало очень ярким, четким, рельефным”—при гипомании). Вместе с тем мы уже находим в зародыше в слабой форме начало нарушения на уровне личностного смысла как наиболее лабильной из образующих сознания. Об этом говорят характерные для этого периода сверхценные опасения или стремления, повышенная сенситивность и отмеченные выше многочисленные их клинические выражения. Характерным для этого периода является то, что опасный (при депрессии) или радостно ожидаемый (при гипомании) новый смысл реальных или хотя бы возможных событий (стать нетрудоспособным, стать актером, ученым и т. д.) касается, как правило, перспектив будущего. Чувство единства личности, физической целостности, представление о собственной истории, целостная картина бытия, выработанная ранее, остаются почти нетронутыми. На этапе бредового аффекта нарушение личностного смысла выступает более четко и более диффузно. И здесь нет расстройства сознания в классическом смысле, нет нарушения ориентировки, расстройства восприятия предметов и явлений в их чувственной отделенности, в их пространственно-временных отношениях. Но у больного возникает чувство внутренней измененности (отчуждения отдельных внутренних явлений: мыслей, чувств, движений и т. д.) и чувство чуждости, непонятности обстановки. И то и другое больными обычно переживаются как угрожающие изменения. Во многих случаях отчетливо выступает новый личностный смысл реальных явлений (бредовые опасения), в других случаях имеется чувство неопределенного изменения. В последнем случае явления, перестав быть прежними для больного (лишившись своего привычного смысла для него), не стали еще новыми. — 70 —
|