|
«Стало казаться, как будто то, что в течение всей жизни Канта было незначительным его недостатком, именно известная забывчивость в вещах повседневной жизни, с годами достигло более высокой степени… Он начал по нескольку раз в день рассказывать одно и то же. При этом он сам замечал ослабление своей памяти и для избежания повторения, а также из заботы о разнообразии в разговоре, начал записывать себе темы последнего на маленьких записочках, конвертах от писем и просто оторванных клочках бумаги, число которых, наконец, так выросло, что обыкновенно та записка, которая именно была нужна в данный момент, находилась с большим трудом. В своей речи Кант, особенно в последние недели своей жизни, стал выражаться совершенно несоответствующим образом… Так как в его спальне была зеленая печка, он стал говорить вместо «идти ко сну» — «идти к зеленой печке». Замечательно, что великий мыслитель теперь не был в состоянии понимать выражений повседневной жизни. При разговоре о высадке французов в Англии, ведшемся в присутствии Канта, употреблялись выражения: «море и суша». Кант (не в шутку) заявил, что в его тарелке слишком много моря и не хватает суши; этим он хотел выразить, что твердой пищи было мало в сравнении с супом. Другой раз за завтраком, когда ему был подан пудинг с запеченными плодами, нарезанный маленькими, неравномерными кусочками, он заявил, что хочет Фигур, определенных Фигур. Это должно было обозначать равномерно нарезанное блюдо. Необходимо было ежедневное общение с ним, чтобы понимать эту его несоответствующую вкладываемому в нее смыслу речь. Занятия Канта в обе последние недели его жизни были не только бесцельными, но и противоречивыми. То в течение одной минуты нужно было ему много раз снимать и снова повязывать галстук, то то же самое приходилось делать с платком, который он в течение многих лет носил на халате вместо пояса. Только он его завяжет, как сейчас же с нетерпением начинал развязывать, а потом снова гут же начинал опоясываться. Он перестал узнавать всех людей, которые были около него — сестру раньше, меня позднее, своего слугу позднее всего. Привыкнув к его раньше такому радушному обращению со мной, я едва мог вынести его теперешнее безразличное отношение ко мне…» Уже из приведенных строк явствует глубокий упадок психической деятельности в самых простых ее проявлениях: тяжелое расстройство памяти и запоминания, затруднение в нахождении слов, привязывание к ранее слышанным, хотя бы и несоответствующим словам, потеря способности узнавания даже самых близких лиц, бессмысленность и противоречивость действий, все — явления, чрезвычайно характерные для далеко зашедших случаев старческого слабоумия. — 37 —
|