|
Со времени последнего выхода из тюрьмы он распространил не менее 150 листовок, расклеивая их в особенно посещаемых местах в городе. Два дня назад он поместил такой лист на фасаде Палаты депутатов. Полицейский предложил ему последовать за ним, комиссар полиции потребовал объяснений — он признал его право арестовать и оштрафовать его, но не более: что касается содержания написанного им, он будет обсуждать это только в кабинете следственного судьи. Он хочет предстать перед судом, изложить там свое дело и доказать, что он кругом прав. В день ареста он успел наклеить 6 воззваний — одно из них на двери Земельного кредита Франции, членом административного совета которого является его мэр, две на городской мэрии, две на Дворце правосудия, еще одно — на здании Палаты депутатов. Прокламации его написаны на листах большого формата, по 6 сантимов за штуку. Он постоянно протестует против своего, как он говорит, беззаконного помещения в больницу. У него отменная память: он читает по памяти статьи кодексов и тексты своих воззваний. Выйдя из Ville Evrard в мае 1888, он вскоре за тем в третий раз попадает в больницу — на этот раз Св. Анны. Он заключил пари, что докоснется до своего врага и, действительно, пришел к мэру домой и тронул его рукой — после чего тот, по его словам, трусливо бежал, оставив его одного. Некоторое время спустя он снова вывешивает плакат оскорбительного содержания на дверях посещаемого мэром банка. На судебном разбирательстве он требует, чтобы мэра вызвали в качестве свидетеля: «Я должен сказать ему на людях все, что я про него знаю». Его арестовывают: за ночевку в публичном месте и ношение оружия (револьвера). Он и теперь убежден, что является жертвой произвола, что был незаконным образом помещен в больницу и что ему, в качестве возмещения убытков, мэр должен быть выплатить 5800 франков: как раз то, что, по его расчету, ему следовало получить при разделе отцовского имущества. Никакие доводы матери не могут разуверить его, он настаивает на своих притязаниях. Вот несколько образцов его памфлетистики. «20 июня 1880г я переехал в V…. Как только я здесь появился, я внес свое имя в список избирателей. Человек, носящий имя R…, мэр названной коммуны, кавалер ордена Почетного Легиона (он получил его за участие в разбоях банды Н…, у которой Вильсон с компанией позаимствовал для себя ряд хорошеньких делишек), зачинщик сомнительных афер и вор высшей марки, решил, что поскольку я не являюсь реакционером, то и не достоин принимать участие в голосовании в названной коммуне, лучшим украшением которой он является. Насколько эта грязная личность нагла и высокомерна, настолько же низменно пресмыкалась она передо мной, когда имела бесстыдство придти ко мне, чтобы получить мой голос на выборах:. то, как я голосовал и как против него агитировал, были ему теми оплеухами, которые он заслужил от меня с избытком. Слишком трусливый, чтобы мстить лично, он поручил это своему заместителю, безмозглому крестьянину, полнейшему невежде, чья жена и дочь украсили бы любой дом терпимости… Если мэр, его заместитель, муниципальный совет, судьи посмеют поставить под сомнение любое из этих утверждений, я готов представить неопровержимые доказательства каждого из них. Я кончаю, мои сограждане, вопросом: не заслуживает ли само правительство, поддерживающее эту камарилью, того, чтобы и по нему хорошенечко прошлись метелкой?» — 181 —
|