|
Он повернулся к нашей разнаряженной подруге и, подняв полную рюмку, сказал: - Моя дорогая Бубулина, моя боевая подруга, я поднимаю этот бокал за твоё здоровье! В своей жизни я видел немало женских фигур» прибитых гвоздями на носах кораблей, они поддерживают руками свою грудь, их губы и щёки выкрашены в огненно-красный цвет. Они пересекли все моря, входили во все гавани, а когда корабль сгнивал, их спускали на берег, где они оставались до конца своих дней прислонёнными к стене какого-нибудь портового кабачка, куда приходят выпить капитаны. Моя Бубулина, в этот вечер, когда я вижу тебя на этом берегу, теперь, когда я плотно поел и хорошо выпил, ты мне кажешься фигурой с носа огромного корабля. Я же - твоя последняя гавань, мой цыплёнок, я - тот кабачок, куда приходят капитаны выпить вина. Иди же, прислонись ко мне, опусти паруса. Я пью этот стакан вина, моя сирена, за твоё здоровье! Мадам Гортензия, взволнованная и потрясённая, разревелась на плече у Зорбы. - Вот увидишь, - шепнул мне на ухо Зорба, - из-за этих красивых слов у меня начнутся неприятности. Эта шлюха не позволит мне уйти сегодня вечером. Но что ты хочешь, мне жаль её, бедняжку, да! Мне её очень жаль! - Христос Воскресе! - громогласно приветствовал он свою сирену. - За наше здоровье! Зорба просунул свою руку под руку доброй дамы, и они залпом выпили своё вино на брудершафт, с восторгом глядя друг на друга. Уже приближалась утренняя заря, когда я в одиночестве вышел из тёплой комнатушки с огромной кроватью и направился в обратный путь. Вся деревня, заперев окна и двери, теперь, после пиршества, спала под огромными зимними звёздами. Было холодно, море бушевало, Венера повисла на востоке, задорно мерцая. Я шёл вдоль берега, играя с волнами: они устремлялись, чтобы обрызгать меня, я увёртывался. Я был счастлив и говорил себе: «Вот истинное счастье: совсем не иметь честолюбия и одновременно работать, как раб; жить вдали от людей, не иметь в них нужды и любить их. Отпраздновать Рождество и, хорошо выпив и плотно закусив, укрыться совсем одному, вдали от всех соблазнов, имея над головой звёзды, слева землю, а справа море, чтобы вдруг почувствовать, что жизнь совершила своё последнее чудо, став волшебной сказкой». Дни проходили. Я хорохорился, бодрился, но в глубинах моего сердца таилась печаль. В течение всей этой праздничной недели меня тревожили воспоминания, наполняя грудь далёкой музыкой и любимыми образами. Лишний раз меня восхитила мудрость античной легенды: сердце человека - это ров, наполненный кровью; по берегам этого рва лежат ваши любимые покойники и пьют кровь, чтобы воскреснуть; чем дороже они были для вас, тем больше они пьют вашей крови. — 88 —
|