Грек Зорба

- Ты молод, хозяин, - сказал он.

Вдруг тон его переменился, стал горьким и раздражённым:

- Ты молод, здоров, хорошо, с аппетитом ешь и пьёшь, дышишь морским воздухом, который подкрепляет, накапливаешь силы, но что ты с ними делаешь? Спишь в одиночестве. И это печально! Послушай-ка, отправляйся туда сегодня же вечером, не теряй времени, всё просто в этом мире, хозяин. Сколько раз тебе повторять! Не усложняй ты всё на свете! Передо мной была раскрытая рукопись «Будды», которую я листал. Слова Зорбы открывали верный путь, дух Мары, коварный посредник, также призывал к этому.

Решив противостоять, я молча слушал, медленно перелистывая рукопись и насвистывая, стараясь скрыть своё волнение. Но Зорба, видя, что я продолжаю отмалчиваться, взорвался:

- Сегодня вечером, в эту новогоднюю ночь, старина, поторопись же, сходи к ней до того, как она уйдёт в церковь. В этот вечер родился Христос, хозяин, сотвори же чудо и ты, ты тоже!

Я с раздражением встал.

- Хватит, Зорба. Каждый идёт своим путём. Человек, знай это, похож на дерево. Ссорился ли ты когда-нибудь с инжирным деревом из-за того, что оно не родит вишен? Ну, так замолчи же! Уже скоро полночь, пойдём-ка мы тоже в церковь посмотреть на Рождество Христово.

Зорба глубоко надвинул свою большую зимнюю шапку.

- Хорошо, - сказал он огорчённо, - идём! Но я очень хочу тебе сказать, что Господь Бог был бы гораздо больше доволен, если бы ты, как архангел Гавриил, сходил сегодня вечером к вдове. Если бы Господь Бог следовал тем же путём, что и ты, хозяин, он бы никогда не навестил деву Марию, и Христос никогда бы не родился. Если бы ты меня спросил, по какому пути идёт Господь Бог, я бы тебе ответил: по тому, который ведёт к деве Марии, а Мария нынче - это вдова.

Зорба замолчал, напрасно ожидая ответа, затем с силой толкнул дверь, и мы вышли; кончиком своей палки он нетерпеливо бил по гравию.

- Да-да, - упрямо повторил он, - дева Мария - это вдова!

- Идём же, - сказал я, - и не кричи!

Мы шли в зимней ночи хорошим шагом, небо было необычайно чистое, звёзды, большие и низкие, сверкали, наподобие огненных шаров, подвешенных в воздухе. Мы шли берегом, и казалось, что ночь ревела, словно большой чёрный зверь, вытянувшийся вдоль бушующего моря.

«Начиная с этого вечера, - говорил я себе, - свет, который зима загнала в тупик, начинает понемногу брать верх. Он как бы родился в эту ночь вместе со святым младенцем».