|
— Ну что ты в самом деле, — произнес Николас, кладя руки ей на плечи. — Неужели мальчик — это так ужасно? — Можно я все равно назову его в честь мамы? — Мне кажется, что первокласснику по имени Мэй придется нелегко, — ответил Николас. Пейдж вздернула голову и схватила два блюда. Одно из них она сунула в духовку, а второе отнесла в гостиную, на сегодняшний вечер превращенную в столовую. Для этого крошечный кухонный стол нарастили по бокам карточными столами. В ход пошли все без исключения имеющиеся в доме стулья. Вместо обычного комплекта обеденной посуды на столе стояло десять разных приборов, состоящих из тарелки и бокала, ярких и оформленных в одном стиле. На поверхности посуды простыми плавными линиями были нарисованы ныряющие дельфины, заснеженные горные вершины, слоны с тюрбанами на голове, эскимосские женщины. В стаканах стояли раскрашенные во все цвета радуги бумажные салфетки. Стол играл красками: ярко-красный цвет сменялся оранжевым, ярко-желтый — фиолетовым. Пейдж неуверенно смотрела на Николаса. — Это, конечно, не лиможский фарфор, — извиняющимся тоном произнесла она. — У нас есть сервиз только на восемь человек, и я подумала, что так будет лучше, чем поставить два полностью отличающихся от остальных прибора. Я прошлась по секонд-хэнду и выбрала тарелки и бокалы, а потом сама их расписала. — Пейдж потянулась к салфеткам и расправила их края. — Может, они примут нас не за бедных, а за очень экстравагантных. Николас вспомнил обеденные столы, за которыми ему приходилось сидеть все детство и юность. На них всегда стоял белый фамильный фарфор с голубой и золотой отделкой и хрустальные бокалы Баккара на витых ножках. Он представил себе лица коллег… — Может быть, — кивнул он. Первыми прибыли Фогерти. — Джоан, — произнес Николас, беря за руки жену Алистера, — вы чудесно выглядите! Честно говоря, Джоан выглядела так, как будто только что совершила налет на рынок Квинси. Ее костюм, сшитый из тончайшего шелка, пестрел невероятного размера вишнями, бананами и киви, а туфли и серьги украшали керамические фиолетовые гроздья винограда. — Алистер, — кивнул Николас шефу. Он покосился через плечо, рассчитывая, что Пейдж все же возьмет на себя роль хозяйки. И его жена действительно вошла в комнату. Несмотря на бледность и несколько неуверенную походку, она все равно была прекрасна. Во время беременности ее волосы стали еще гуще и сейчас сияющей тяжелой волной струились по плечам. Синяя шелковая блуза облегала ее плечи и грудь, а ниже падала свободными складками, и только Николас знал, что под ней ее черные брюки застегнуты английской булавкой. Джоан Фогерти тут же оказалась рядом с Пейдж и прижала руку к ее животу. — 93 —
|