Двадцать восемь
Майки варил кофе на кухне и следил одновременно и за Карин, и за Джеко. Вообще-то, он не хотел тут торчать, ему бы сейчас ехать на работу, но мать бросилась наверх, как только они вернулись с суда, а он знал: кофе — это единственное, что может заставить ее спуститься.
Карин наматывала волосы на палец и внимательно слушала Джеко. Тот рассказывал, как вслух назвал Тома Паркера ублюдком на лестнице в здании суда.
— Мы все заорали на него, когда он вышел, — говорил Джеко. — Он даже пальто на голову натянул, так ему было стыдно. Знаешь, сколько людей тебя поддерживает? Там была куча твоих друзей из школы.
— Надо бы написать им, — ответила Карин. — А то вела себя ужасно. Иногда трудно поверить, что все о тебе не забыли.
— Забыли? Да нет же, все готовы тебя поддержать. — Джеко сделал вид, что боксирует. — Проблема в том, что от судов этих толку никакого. Предоставили бы дело нам, обычным людям, мы бы этого козла еще на парковке линчевали и повесили на дереве.
— Плохая мысль, — покачала головой Карин. — Смотри, что случилось с Майки, стоило ему подобраться поближе.
Майки нахмурился:
— Ерунду не говори. Ублюдку здорово досталось.
— Да ты все это ради себя сделал.
Сперва она Джиллиан разболтала про драку, теперь высмеивает его перед лучшим другом! У Майки дар речи пропал от такой неблагодарности.
— Ты, когда домой вернулся, был как из фильма ужасов, — продолжала Карин. — И кому это помогло в итоге?
Она покачала головой, как мать, разочарованная поведением ребенка.
— А все потому что он один пошел, — поддакнул ей Джеко.
— Ну да, и забыл мозги с собой прихватить. — С этими словами она потянулась через стол и постучала Джеко по голове. Оба рассмеялись.
Эта парочка начала действовать Майки на нервы. Он тут стоит, варит кофе — а эти хоть бы предложили свою помощь. Лучше бы прибрались, чем сидеть и чесать языками. На столе жуткий беспорядок — пепельницы, грязные кофейные чашки, тарелки от завтрака, грязный стакан с белой пленкой от молока. Тут даже пахнет плесенью, как будто что-то сгнило. И Майки знал, что, когда сегодня вернется домой с работы, встретит его та же картина. А еще видел, что Джеко как-то переменился, только вот как именно — понять не мог. Разглагольствуя о том, что случилось в зале суда, Джеко вел себя так, будто он здесь главный. Раньше так не было.
— А сестрица его чуть в обморок не грохнулась, — продолжал он. — Пришлось его мамаше ее вывести, усадить и обмахивать газетками.
— Ты имеешь в виду Элли Паркер?
— Нуда, ее.
— Она была дома в ту ночь, — заметила Карин, — а делает вид, будто ничего не знает. Я же тебе про нее рассказывала, да, Майки?
Майки кивнул, раскладывая сахар и ложки. Имя Элли, произнесенное походя, словно обожгло его.
— Я все больше и больше вспоминаю, — обратилась Карин к Джеко. — В ту ночь я с ней несколько раз разговаривала. Она мне даже ведро принесла на случай, если меня стошнит, а в показаниях утверждает, что все время спала.
Джеко нахмурился:
— А что полиции не расскажешь?
— Да я рассказала, но они говорят, этого мало — мое слово против ее. А она вряд ли заложит брата, как думаешь?
— Ты не проголодалась? — Майки не терпелось сменить тему. — Ела что-нибудь, пока нас не было?
— Нет.
Джеко недовольно покачал головой, как будто он тут служил шеф — поваром.
— Ты должна нормально питаться, — сказал он. — Майки рассказывал, что ты совсем себя забросила.
— Правда? — Карин злобно зыркнула на Майки, добавлявшего молоко в кофе.
Ну вот, теперь у нее есть еще одна причина на него дуться.
— Ну да ладно, — продолжал Джеко. — В знак восхищения твоей храбростью я тут тебе кое-что купил. — Он порылся в пакете из машины и достал жестянку с конфетами.
Майки знал, что он купил их в местном супермаркете — видел спецпредложение, две коробки по цене одной. Интересно, куда Джеко дел вторую коробку?
Но Карин так просияла, будто он ей айпод подарил. И тут же посмотрела на Майки — мол, а ты почему никогда для меня ничего подобного не делаешь? И с таким же выражением лица оторвала скотч, открыла банку и понюхала:
— Рождеством пахнет.
Майки хорошо знал, что любит его сестра — чипсы со вкусом креветок, белый шоколад, шоколадное драже и «Принглс». Ей был бы приятен такой подарок, так почему он не додумался? Мог бы приготовить ей целый ужин, кстати, это даже лучше, чем чипсы. Глядя, как Джеко с ходу ей угодил, Майки вдруг безумно разозлился — ведь Джеко с ней не живет. Да он понятия не имеет, что это значит — жить с тремя женщинами под одной крышей! Хотел бы он на него тогда посмотреть!
Карин в восторге смотрела на шоколад; разноцветные обертки сияли. Выбрав зеленую треугольную конфету, она протянула коробку Джеко. Тот взял, не глядя, развернул и сунул в рот. Хоть бы ему попалась кокосовая, самая невкусная, подумал Майки.
Он поставил перед ними чашки с кофе.
— Только быстрее пей, — обратился он к Джеко. — Нам через минуту выходить.
— Да полно же еще времени, — ответил тот и взял еще конфету.
Майки вдруг захотелось увидеть Сьенну — по той лишь причине, что та считала Джеко придурком. Он пошел на кухню и отправил ей сообщение. Она сразу же ответила: «Отвянь, козел». А что? Он вполне заслужил.
А потом, чтобы стало еще хуже, он зашел в почту и прочел накопившуюся кучу сообщений для Элли, которые так и не отправил. Как биение сердца, они следовали одно за другим: «Скучаю», «Давай встретимся», «Прости меня».
Он все их стер.
Карин права — она будет защищать брата. Надо быть идиотом, чтобы решить обратное.
Когда Майки вернулся в гостиную, Джеко рассуждал о том, что Карин слишком много времени проводит в одиночестве и ей это не на пользу. Мол, неплохо бы пригласить друзей.
— Я бы мог с тобой сегодня утром побыть. Мне только в радость.
— Да ничего. Со мной Джиллиан была. Джеко не понял.
— Джиллиан — ее надсмотрщица из полиции, — объяснил Майки. — Карин считает, что у нее солнце из задницы светит.
Карин покачала головой:
— Не цепляйся ко мне, Майки.
— Пойду отнесу матери кофе, — сказал он. — И потом сразу едем, Джеко, ладно?
Джеко кивнул и опять повернулся к Карин.
— Как думаешь, — проговорил он, — может, скоро попробуешь выйти ненадолго, прокатимся вместе?
Ну и придурок.
Наверху мать сидела на кровати с пепельницей на коленях. Он поставил кофе рядом на стол.
— Как Карин? — спросила она.
— Как ни странно, лучше.
— Ты ей сказал, что он не признал себя виновным?
— Джиллиан сказала. Хотя вряд ли это кого-то удивило, как думаешь?
— Ну да, пожалуй. — Она затянулась и выпустила дым в окно. — Не знаю, как с ней разговаривать, Майки.
— Да не волнуйся ты. Джеко уже все за тебя сделал.
— А я не только про сегодня. Вообще. Сижу здесь, с тех пор как все случилось, и пытаюсь понять, как же мне быть. — Она повернулась к нему, и в глазах ее он увидел отчаяние. — Я злюсь на нее, а ведь это неправильно, да? Все время думаю: ну за что нам все это? Как она это допустила? Почему так напилась, почему даже не сопротивлялась?
Майки замер. Иногда и он задавался теми же вопросами, но никогда не решился бы признаться в этом вслух.
Мать докурила сигарету и затушила ее в пепельнице:
— Я злюсь и на этого парня, который ее обидел, и на себя за то, что поволокла ее в полицию, и на друзей, которые ее бросили. Вот где они сейчас, а? Мы уже несколько недель их не видели.
— Просто она отказывается с ними встречаться.
— Да всем было бы проще, если бы она вообще ничего не сказала. Могла бы и дальше жить, как обычно, и попытаться забыть. Ничего невозможного в этом нет. Просто заталкиваешь плохие мысли подальше и делаешь вид, как будто ничего не было.
— Ты на самом деле так думаешь, мам?
— Ну, а по-твоему, суд этот принесет хоть какую-то пользу? Я считаю, она должна вернуться в школу и сдать экзамены. Сделай она так, то сразу почувствовала бы себя лучше, а потом нашла бы работу и забыла обо всем.
Но нет, когда я об этом заговариваю, Карин лишь качает головой и сидит... сидит целыми днями на своем проклятом диване! — Она взяла кофе, отпила глоток и тут же поставила чашку на место, будто вкус у кофе был отвратительный. — Скажи, как я должна со всем этим справиться, Майки? Что мне делать?
— Просто оставайся для Карин мамой, вот и все. Помогай ей и все такое.
Она уронила голову на руки:
— Но сколько же это может продолжаться! Не думала, что все так будет.
Майки не понял, что она имеет в виду: судебный процесс или уход за детьми в принципе.
— Мы теперь еще у соцслужбы на заметке, — добавила она. — Им даже хватило наглости предложить мне пройти курсы по воспитанию детей! Совали мне под нос свои брошюры и телефоны.
Он понял, что нужно сматываться.
— Меня внизу Джеко уже заждался, — проговорил он. — Я должен ехать.
Она подняла голову:
— А Холли заберешь?
— Нет. Я на работу еду. Сегодня ты должна, забыла?
— А ты не можешь?
— Мам, у меня поздняя смена. Специально поменялся, чтобы утром сходить в суд.
— Они обещали поговорить насчет продленки. Простейшую вещь не могут сделать. — Она встала и подошла к окну. — Не могу я этот кофе пить. — Ее голос вдруг изменился, стал жестче. — Не могу так просто, надо в него что-то добавить. Где моя бутылка?
— Нет, мам.
Ее губы сжались в тонкую линию; она резко обернулась:
— Не смотри на меня так, Майки. Ты забыл? Я твоя мать, и ты живешь под моей крышей, поэтому иди сейчас же и принеси бутылку, понял?
— Мам, прошу тебя, не надо. Она злобно уставилась на него:
— Да можешь даже не показывать, где ты ее спрятал. Просто плесни глоток в кофе и снова спрячь.
Как бы ему хотелось, чтобы у него был брат. Даже старшая сестра — вот это было бы здорово. Можно даже сто старших сестер. Они бы по очереди разгребали это дерьмо.
— Ладно, — ответил он, — всего глоток. Маленький. Лицо ее осветилось благодарностью, как у призрака, который отчаялся обрести покой и вдруг нашел его. Он пошел за бутылкой.
— 28 —
|