|
Двадцать четыре
Том облокотился о раковину в ванной на первом этаже, глядя, как из носа капает кровь.
— Посмотри! — Он замахал руками на Элли, словно хотел доказать ей что-то. Руки блестели и были скользкие от крови. — Ты мне поможешь или как?
Она закрыла входную дверь и пошла в ванную, дала ему бумажных салфеток, обернула мокрые волосы полотенцем и села на закрытый унитаз. Отклонилась на спинку и закрыла глаза.
— Хороший из тебя помощник, — процедил он. — Вот уж спасибо.
Она попыталась вспомнить, что случилось на улице: испуганное лицо Майки, когда тот полз к воротам, Том, идущий ему навстречу, шатаясь, повсюду кровь, потом струи воды, ударившие им в лицо, скользкая трава...
Но до этого был один момент, и именно его ей было вспомнить труднее всего, — момент, когда Том разбил бутылку об стену дома и осколки рассыпались повсюду. Она просила его остановиться, просила, но он ее словно не слышал. И у него было такое лицо... однажды она уже видела его таким, и в тот раз ее слова и поступки тоже не возымели никакого действия.
Она открыла глаза. Том по-прежнему вытирался салфетками над раковиной. Их взгляды встретились в зеркале.
Он сказал:
— Зачем ты пустила его в дом?
Она уже продумала ответ на этот вопрос там, на улице, и планировала дать какое-нибудь безумное объяснение — ну, например, что делала уроки, а дверь черного хода оказалась открытой, Майки вломился, она была не одета и в истерике. Но когда Том спросил, у нее почему-то язык отнялся.
И он догадался прежде, чем она смогла ответить:
— Да ты в него втюрилась! Отрицать она не стала. Зачем?
Том быстро сообразил что к чему: Майки без спросу проник на его вечеринку, очаровал ее своими баснями, а сегодня просто постучал в дверь, надеясь, что повезет.
— Он над нами издевается, — прошипел Том. — Они все это спланировали. Прислала братца шпионить за нами! Да что же это такое?
Элли не стала уточнять, что сама пригласила Майки, что сама хотела выпытать у него, чего он добивается, но план, к ее ужасу, обернулся против нее. Через окно доносился запах готовящейся еды. Где-то рядом вполне нормальная семья собиралась нормально пообедать. Элли очень хотелось оказаться частью той семьи и сидеть сейчас с ними за столом.
— Кажется, ничего не сломано, — проговорил Том, изучая порезы на тыльной стороне ладони. — Как думаешь, стоит сфотографировать кровь для полиции?
— Полиции? Но ты же не можешь на него донести. Это не он бросился на тебя с разбитой бутылкой.
Он повернулся к ней, сверкнув безумными глазами:
— А по-твоему, я должен был позволить ему себя отдубасить? Может, ты еще думаешь, что я все это заслужил?
— Я такого не говорила.
Том слизнул кровь из уголка рта:
— Да не собирался я его калечить. Парни всегда так делают для защиты, чтобы выглядеть круто. Не стал бы я пускать в дело эту бутылку. Ты что, меня не знаешь?
Она покачала головой:
— Теперь мне уже кажется, что ничего я о тебе не знаю.
— И что это значит?
Он подошел к ней близко, наклонился, нависнув над ней. Он стоял совсем рядом, так что она толком не могла разглядеть его черты. Видела только светлую щетину волос на подбородке и струйку крови, текущую из носа.
— Что он делал в твоей спальне? — спросил Том.
— Ничего.
— Почему ты была раздета?
— А тебе какая разница?
Он схватил ее за подбородок и повернул лицо так, чтобы она смотрела ему в глаза.
— Ты знала, что он ее брат? И пригласила в дом, зная, кто он такой, чтобы выболтать что-то обо мне?
— Что выболтать, Том? Что ты имеешь в виду? — Ее затылок упирался в холодный бачок унитаза. Она попыталась вырваться, но он крепко ее держал. — Эй, отпусти!
— А ты меня заставь.
Она оттолкнула ее, но в ответ он толкнул ее сильнее и пригвоздил злобным взглядом.
— Давай-ка проясним кое-что, — зашипела она. — Он пришел сюда, чтобы защитить свою сестру, а вот Ты сейчас занимаешься тем, что угрожаешь своей! И по-твоему, это он неправ?
И тут Том обмяк. Это произошло как в замедленной съемке. Сначала опустились плечи, затем потухли глаза. Он словно вдруг забыл, где находится, и, кажется, даже не хотел вспоминать. Он отошел в сторону, оперся о батарею и закрыл глаза.
— Нельзя проникать в чужой дом и нападать на хозяев, — пробормотал он, утирая нос и размазывая кровь по щеке.
Элли встала, чувствуя огромную тяжесть. У нее болели зубы, колено ныло — она поскользнулась на мокрой траве.
— Том...
— Да вся их семейка ненормальная. Видела его? Хочу, чтобы ты верила, что это они психи, а не я.
— Том, у тебя кровь из носа течет.
Кровь была такая яркая, что резало глаза. Он попытался зажать нос рукой, но кровь просочилась сквозь пальцы и закапала на кафель.
— Дай помогу.
— Не нужна мне твоя помощь.
Она усадила его на унитаз и принесла еще салфетки:
— Зажми здесь. И опусти голову.
Он, сгорбившись, сидел на унитазе, зажав нос. Мокрые волосы на макушке блестели.
— Больно, — сдавленно прогнусавил он.
— Скоро перестанет. Вот еще салфетки.
Том отдал ей окровавленные. Тяжелые и теплые. Элли выбросила их в мусорное ведро, вымыла в раковине руки. На зеркале были кровавые брызги. Она вытерла их рукой — остались розовые потеки. Надо будет потом как следует протереть.
Высушив ладони полотенцем, она открыла шкафчик на стене и достала пригоршню ватных шариков — розовые, белые, голубые, похожие на маленькие облачка. Сполоснула раковину и наполнила ее свежей водой. Хорошо, что ей есть чем заняться, у нее даже пульс замедлился. Наверное, так себя чувствовали медсестры в Первую мировую войну. Она мочила и выжимала вату, а факты тем временем сами лезли в голову.
Война началась 28 июня 1914 года и продлилась более четырех лет. Общее число погибших: более одиннадцати миллионов. Факторы, вызвавшие сильные националистические настроения в Европе... какие факторы, кстати? Элли облокотилась о раковину, чувствуя, как паника захлестывает ее волной. Только на прошлой неделе она зубрила эти факторы. Что с ней происходит?
Пытаясь успокоиться, она встала на колени у ног Тома. Заставила его вытащить салфетки из носа.
— Прекратилось, — сказала она. — Теперь не говори ничего. Я тебя вытру.
— Ладно.
— Сказала же, молчи.
Она вытерла ему губы и вокруг носа. Промокнула бровь. Он тихо простонал, когда она коснулась ссадины на щеке.
Затем повисла тишина — во времени словно окошко открылось, и они взглянули друг другу в глаза.
— Прости, — пробормотал он.
Элли почувствовала, как внутри нее все растаяло; любовь к брату согрела ее. Он не сводил с нее глаз.
— Думаешь, он боксом занимается?
— Да наверняка.
Его лицо подобрело.
— Он первый ударил, Элли. Не мог же я это так оставить. Просто стоять там и принимать удары.
Элли не понимала законы драки — вот в чем проблема. Она искала более дипломатичный способ все решить, но такого просто не было — все сводилось к тому, кто первый бросит вызов и кто выглядит более устрашающе. У Тома в руках оказалось оружие помощнее, он и выиграл. Может, Майки та бутылка даже так не испугала, как ее. И он не считал это нечестной игрой.
— Не надо ему было сюда приходить. И напрашиваться. Понимаешь, о чем я?
Она кивнула.
— Не стал бы я кидаться на него с бутылкой. Просто хотел напугать. А ты что, подумала, я серьезно его искалечу?
— Не знаю. Он улыбнулся:
— Хорошо ты меня шлангом приложила.
— М-да...
— Ты просто ненормальная.
Она сидела у его ног, а он ощупывал лицо кончиками пальцев, морщась от боли.
— Вот тут ничего нет? — спросил он, оттягивая губу языком. Губа опухла, будто его укусили.
— Так, ссадина.
— А с тобой-то все в порядке? — спросил он.
— Да.
— Непохоже.
У нее вдруг горло прихватило, а глаза наполнились слезами.
— Что теперь будет?
— Будет суд. И мы выиграем. А потом все станет как раньше. — Том с нежностью взглянул на нее, как прежде, до того как начался этот кошмар. — Все будет хорошо, Элли.
— 24 —
|