|
Она живет на улице Санто-С., номер двенадцать, кажется. Тяжелая входная дверь. Раз уж теперь все позволено, я захожу вместе с ней в подъезд. Укрывшись от посторонних взглядов, я могу целовать ее, не сдерживая страсти и открыто демонстрируя дальнейшие намерения. Я прислоняю ее к стене, она притягивает меня к себе, с минуту мы стоим неподвижно, затем я начинаю ласкать ее так, как приличие не позволяло в сквере на скамейке. Присутствие собаки, которая прыгает вокруг, тявкая и тыкаясь мордочкой в мои ноги, нисколько не смущает Алису — она продолжает шумно дышать и постанывать. У меня странное ощущение дежавю, руки словно сами скользят по женскому телу, губы двигаются в собственном лихорадочном ритме, они сами знают, что им делать с этим миниатюрным телом, которое я открываю вместе с ними. У меня чувство, будто я занимался этим всю жизнь, да-да, будто всю жизнь только и делал, что целовал незнакомок в чужих подъездах. Однако вскоре Алиса меня прерывает: в десять утра у нее важный устный экзамен по общей социологии, ей обязательно надо подготовиться. Я последний раз сдавал устные экзамены пятнадцать лет назад. Мы с ней озабочены совершенно разными вещами. Я думаю о том, что наша десятилетняя разница в возрасте не так уж важна. В следующую секунду я уже другого мнения: «Старый идиот, воспользовался случаем, нашел легкий путь, а он не безопасен, и ты сам боишься, ведь она еще малышка». Однако по Алисе не скажешь, что она под особым впечатлением от встречи. Видимо, у этой девочки уже были мужчины старше ее. Чтобы себя успокоить и подбодрить, я говорю себе: «Черт возьми, все-таки в этом возрасте она уже женщина, а не девочка. В конце концов, всем героиням романов и фильмов примерно двадцать — двадцать пять. Да и созревают девчонки быстрее парней — это общеизвестный факт. Поэтому перестань корить себя, ничего аморального не происходит, точно тебе говорю». Аккуратно отстраняя мою руку от своего лобка и сложив губы в вежливую, но непреклонную улыбку, Алиса говорит, что я взбудоражил ее, что она хотела бы вновь увидеть меня чуть позже вечером, она мне позвонит, когда подготовится к экзамену. Я, страшно раздосадованный тем, в какой нежной манере меня отфутболили, отвечаю почти равнодушно: «Никаких проблем, сделаем, как ты хочешь». Не могу сказать, что после этого я в прекрасном настроении, но, как бы то ни было, напряжения не чувствую. Какое-то время осматриваю подъезд — старинный, строгий, величественный, со сводчатым потолком, лестницей и мотороллерами «Веспа», припаркованными в коридоре. Я размышляю о том, что в Италии у студенток более приличное жилье, чем во Франции. Я прощаюсь с Алисой, будто с хорошей знакомой, чао-чао, и желаю ей удачной подготовки. Она исчезает в коридоре, я последний раз оборачиваюсь, затем открываю дверь и выхожу на улицу. Снова шум, тротуары, прохожие, закрывающиеся магазинчики… Я чувствую себя наполовину освобожденным, наполовину провинившимся, мои губы словно оцепенели, устав от поцелуев, во рту все еще вкус чужой слюны, я спрашиваю себя: что я вообще здесь делаю? — 27 —
|