|
— Как книга? — Продвигается, — ответил Баджирон. — Две тысячи слов, как обычно? Даниэлла знала, с какой скоростью он пишет щенячьи рассказы. О том, что классические романы для взрослых пишутся медленнее, он не упомянул. — Одно, — сказал он. За все утро он написал одно-единственное слово: «заря ». Он принялся за вафли — говорить на эту тему не хотелось. — Значит, не хочешь прочитать мне, что у тебя получилось? А я так люблю слушать... Баджирон кивнул. Отличные вафли, Даниэлла. Спасибо. — У тебя с новой книгой чуть-чуть не ладится, да? — Она заглянула ему в глаза. — Но ведь совсем чуть-чуть, правда? Она встала и, обогнув стол, наклонилась к Баджирону, прижалась носом к его носу и уставилась ему в глаза немигающим, очень серьезным взглядом. — Ты — великий писатель, Хорек Баджирон! Ты — великий писатель, и ничего другого я даже слышать не желаю. Своими словами ты изменишь мир. Обязательно! Она отстранилась и, тряхнув головой, вернулась на свое место — напротив него. — Даниэлла... «Как она может в меня верить? — подумал он. — Ведь я пишу с таким трудом, так медленно! А в результате что? Всего-то несколько рассказов в щенячьих журналах и маленькая книжечка. И целые ящики отказных писем. И мы ютимся в этой крохотной квартирке. Да еще и не в моей. Ее. И мой роман обречен». — У нас впереди прекрасное будущее, Баджирон. — Почему ты так в этом уверена? Но прежде, чем она успела отозваться, кухонные часы пробили шесть раз. Даниэлла испуганно вскинула голову — она и не заметила, как быстро пролетело время. — Скоро одиннадцать! Я уже опаздываю. Она поднялась, наклонилась поцеловать его в нос и сняла с крючка педикюрную сумку — та висела на своем обычном месте, за дверью. — Просто знаю — вот и все, любимый, — наконец ответила она. — Ты, главное, пиши. Пиши как можно лучше. — Надо еще немножко потерпеть, Даниэлла, — проговорил Баджирон: ее надежды и мечты все-таки захватили его на мгновение. — Когда-нибудь тебе больше не придется ходить на работу. — Но мне же нравится моя работа, — улыбнулась она. — И ты это знаешь. У каждого — своя история. Я целый день чищу лапы и слушаю истории. И так — день за днем. Если бы я записывала все, что слышу, то каждый день стал бы главой в моей книге. Мы с тобой оба могли бы стать писателями! И она ободряюще помахала ему лапой. — Увидимся вечером, мой хороший. — Я люблю тебя, — откликнулся Баджирон. Проводив ее взглядом, он улыбнулся. Как же она в него верит! «Я могу написать эту книгу! Я — прирожденный писатель. Еще щенком я читал и слушал разные истории. И писал свои. «Полярный медведь и злой барсук », «Что случилось с Чарли-синичкой? », «Одинокий кузнечик ». Целых три рассказа — еще до того, как мне доверили чернила. Три хороших рассказа. Они до сих пор мне нравятся. Как же я мог подумать, будто я — не писатель? » — 12 —
|