|
— Догадалась. — Маша резко повернулась и пошла от нее. Мотоцикл мчался по шоссе. Сью сжалась за спиной у Максима, пряча голову от ледяного ветра. За городом была уже зима, морозная, но бесснежная — снег опаздывал в этом году, давно иссякли, выдохлись осенние дожди, но ни одна снежинка еще не упала на землю. Между деревнями и перелесками открывались до горизонта бугристые, окаменевшие поля. Они проехали Сергиев Посад, морозно посвечивающий золотыми куполами, по ухабистой грунтовке добрались до низеньких ворот богадельни. Прогнивший, щербатый забор был прислонен к стволам деревьев. За воротами был голый старый парк и обшарпанная каменная усадьба с пузатыми колоннами на крыльце. Максим медленно подъехал к усадьбе. Было послеобеденное время, и обитатели богадельни, древние старики и старухи в торчащих из-под засаленных пальтишек халатах и бесформенных брюках, выползали на свет. Подслеповато щурясь, они молча разглядывали неожиданных гостей. Максим и Сью в ярких пуховиках и шлемах казались здесь инопланетянами… — А вы кто им будете? — настороженно спросила заведующая, сама похожая на своих подопечных, только чуть поживее и поприличней одетая. Максим и Сью сидели перед ее столом в кабинете. — Да, в общем, никто, — пожал плечами Максим. — Просто мы давно их разыскиваем… — Нет у нас таких, — отрезала тетка. Она суетливо перебирала на столе какие-то бумаги, стараясь не смотреть на гостей. — Но нам дали точный адрес, — сказал Максим. — Где дали? — В американском консульстве. — Что происходит? — негромко спросила Сью по-английски. — Не понимаю, — так же негромко ответил Максим. Услышав иностранную речь и слово «консульство», тетка съежилась, испуганно глядя на них. — Так это… умерли оба… — пролепетала она. — Мы просто документы не успели еще оформить… — Когда? — упавшим голосом спросила Сью. — Да вот весной. В марте Анциферов, и Антонов за ним сразу… Знаете, очень они друг друга не любили, — зачастила тетка, торопясь перевести разговор на другое. — У нас контингент особый, сами понимаете, люди старые — обижаются легко и по пустякам, и надолго, но у них не так, у них с той жизни, — махнула она за окно, — что-то было… Максим и Сью переглянулись. — Да-да. А что было? — Я, конечно, точно сказать не могу, — понизила голос заведующая. — Оба ведь долго сидели — и до войны, и всю войну, и до самой амнистии… И говорят, что это один другого в НКВД сдал как американского шпиона — то ли Антонов Анциферова, то ли наоборот, а другой его по тому же делу за собой потянул. И вот представьте, сидели в одном лагере и в одной бригаде работали — фамилии-то по алфавиту рядом… И до того они друг дружку не любили, что, когда Антонов к нам поступил и узнал, что Анциферов здесь — так просто уйти хотел. Но, сами понимаете, выбирать-то не приходится… Так и жили в одной комнате и, не поверите, за двадцать лет друг другу слова не сказали! Больные оба, легкие на Севере отморозили — я думала, года не протянут. А они, честное слово, будто на этой нелюбви и держались двадцать лет. Будто пережить один другого хотели… А в марте Анциферов загрипповал — сами помните, какой грипп-то ходил — и за три дня сгорел… И вот к чему я это все говорю, к чему начала: как Анциферов умер, так Антонову будто и жить стало незачем. В тот же день лег и уже не вставал. Так и похоронили рядом… — 25 —
|