|
Мама отдергивает сына от меня. — Я звоню в полицию! — грозит она. — Если бы ваш сын родился с голубыми волосами, даже если у вас в семье никогда не было голубоволосых… и вы не понимали бы, как у ребенка могут быть голубые волосы, потому что никогда с таким не сталкивались, вы бы продолжали его любить? Она уже закрывает дверь, но я удерживаю ее. — Продолжали бы? — Разумеется, — натянуто отвечает она. — Здесь тот же случай, — говорю я. В машине я достаю из сумки гроссбух, открываю последнюю страницу. Очень медленно, как будто удаляют стежок за стежком, запись, сделанная Дженной, исчезает. Как только я сообщаю дежурному, что обнаружила человеческие останки, меня тут же провожают в кабинет. Я выкладываю детективу — молодому пареньку по имени Миллз, который, похоже, бреется максимум два раза в неделю, — всю информацию, какой располагаю. — Поднимите архивы и найдите дело две тысячи четвертого года о смерти в бывшем слоновьем заповеднике. Мне кажется, там была и вторая смерть. Он с любопытством смотрит на меня. — А вам это… откуда известно? Если скажу, что я экстрасенс, то окажусь в соседней с Томасом палате в психушке. Или же он защелкнет у меня на запястьях наручники, уверенный, что я сумасшедшая, готовая признаться в совершении нераскрытого убийства. Но для меня Дженна и Верджил были настоящими. Я верила всему, что они говорили, когда обращались ко мне. «Господи, дитя, разве не для этого нужны экстрасенсы?» Голос в моей голове слабый, но очень знакомый. Эта южная медлительность речи, повышение и понижение тона звучит как музыка. Я где угодно узнала бы Люсинду! Через час я в сопровождении двух полицейских направляюсь в заповедник. «Сопровождение» — модное словечко для описания того, что тебя усадили на заднее сиденье патрульной машины, потому что никто тебе не верит. Я иду по протоптанной в высокой траве дорожке, где ходила Дженна. Полицейские несут лопаты и лотки, чтобы просеивать грунт. Мы минуем пруд, где нашлась цепочка, и, немного попетляв, я вижу лиловые грибы под дубом. — Здесь, — говорю я, — вот здесь я нашла зуб. Полицейские пригласили с собой эксперта-криминалиста. Не знаю, что он там делает — наверное, анализ почвы или костей, или того и другого, — но он срывает одну шляпку гриба. — Laccaria amethystina, — произносит он. — Лаковица аметистовая. Произрастает на влажных почвах с высоким содержанием азота. «Черт возьми, Верджил!» — думаю я. Верджил оказался прав. — Они растут только в этом месте, — сообщаю я эксперту, — больше нигде. — Это может указывать на неглубокое захоронение. — 257 —
|