|
Не прошло и пяти минут после ухода Томаса, как Мора повернулась ко мне задом, и я смогла разглядеть свисающий у нее между ног околоплодный пузырь. Я встала, разрываясь между желанием дождаться Томаса и осознанием, что времени нет. Но выбирать мне не пришлось — из Моры в потоке жидкости стремительно выскользнул околоплодный пузырь, и на траву шлепнулся слоненок, весь в белой оболочке. Если бы у Моры в стаде были сестры, они бы научили ее, что делать. Подсказали бы разорвать пузырь, помочь детенышу встать. Но у Моры кроме меня никого не было. Я сложила руки трубочкой и попыталась изобразить призывный клич — сигнал об опасности, который слышала от слонов, когда в поле зрения попадал хищник. Я надеялась, что он подвигнет Мору к решительным действиям. Пришлось кричать трижды, прежде чем Мора наконец-то разорвала пузырь. Я уже понимала, что что-то не так. В отличие от того, как ликовала Ботчело и все стадо, Мора стояла сгорбившись. Глаза прикрыты, рот поник. Уши опущены и прижаты к голове. Она напоминала Каджисо, узнавшую о смерти детеныша. Мора пробовала поставить слоненка на ноги, толкала его передними ногами, но он не двигался. Она пыталась обхватить его хоботом и поднять, но слоненок выскальзывал. Тогда она оттолкнула послед и перевернула детеныша. У Моры текла кровь — на задних ногах были ручьи такие же темные, как и секрет из височных желез, — но она продолжала катать по земле слоненка, который так и не сделал ни одного вдоха. Томас вернулся и застал меня в слезах. С ним приехал Гидеон, который сообщил, что ветеринар прибудет в течение часа. Заповедник словно замер. Остальные слонихи перестали отзываться, ветер стих, и даже солнце скрыло свой лик. Как обычно во время траура, плащ ночи оказался порван и в каждой крошечной прорехе сияла звезда. Мора стояла над сыном, закрывая его своим телом, словно зонтиком. — Что произошло? — спросил Томас, и до конца жизни я буду считать, что он во всем обвинил меня. Я покачала головой. — Позвони ветеринару, — сказала я. — Он здесь не нужен. Кровотечение у Моры прекратилось. Уже ничем не поможешь. — Ветеринар захочет провести вскрытие детеныша… — Только после того, как мать перестанет его оплакивать, — заявила я, и это слово передало молчаливое желание, которое я допустила в мыслях всего несколько дней назад: чтобы один из этих слонов умер и я смогла продолжать свое исследование. Я подсознательно хотела этой смерти. Может быть, Томас прав, что во всем винит меня. — Я останусь здесь, — заявила я. Томас шагнул вперед. — Ты не должна… — 162 —
|