Время прощаться

Когда слоненку исполнилось два года, его продали в зоопарк.

Томас мне рассказывал об этом, когда я вышла погулять к загону, где паслась Мора и села, а у моих ног возилась моя дочь.

— Такого больше никогда не случится, — пообещала я ей.

Мы все в заповеднике обрадовались, каждый по-своему. Томас считал, что с появлением детеныша в заповеднике появится больше денег — хотя, в отличие от зоопарка, численность посетителей которого с появлением слоненка возросла бы на десять тысяч, мы не собирались выставлять слоненка на обозрение. Просто люди с большей готовностью дают деньги на содержание слонят. Нет ничего более умилительного, чем фотографии новорожденного слоненка, который, изогнув хоботок, как запятую, высовывает голову между похожих на колонны маминых ног. Все наши материалы по сбору средств пестрели такими снимками. Грейс еще никогда не видела родов. Гидеон и Невви за время работы в цирке дважды становились свидетелями этого и сейчас надеялись на счастливый конец.

А я? Знаете, я чувствовала свое родство с этим гигантом. Мора приехала в заповедник практически одновременно со мной, а полгода спустя я родила дочь. За последние восемнадцать месяцев я, наблюдая за поведением Моры, иногда ловила на себе ее взгляд. С моей стороны ненаучно так говорить, уподобляя слонов людям, но если не для протокола… Мне кажется, мы обе были счастливы, что оказались здесь.

У меня была прелестная дочь и замечательный муж. Используя аудиозаписи общения между слонами, которые предоставил Томас, мне удалось написать статью о проявлении сочувствия и когнитивных способностях у слонов. Я каждый день училась у этих умных, сострадательных животных и старалась не думать о плохом: о ночах, когда Томас засиживался за книгами; о том, как трудно содержать заповедник; о таблетках, которые он начал принимать, чтобы заснуть; и о том, что за полтора года пребывания в заповеднике я не видела ни одной смерти слона. Может, все, что произошло, — наказание за то, что я желала животным смерти, чтобы продолжить свои исследования?

Потом начались конфликты с Невви, которая полагала, что знает все лучше других, потому что больше времени провела со слонами. Она сводила на нет все мои усилия, потому что не верила, что поведение животных в дикой природе можно перенести и в неволю.

Иногда споры вспыхивали из-за мелочей: так, я готовила еду на всех слонов, а Невви каждому отдельно, потому что чувствовала, что Сире не нравится клубника, или потому, что от нектара у Оливии расстройство желудка (хотя доказательств подобным утверждениям я не находила). Но иногда она использовала свое служебное положение, чтобы досадить мне: например, когда я положила кости индийского слона в загон с африканскими слонами, чтобы наблюдать за их реакцией, она эти кости убрала, потому что считала подобное неуважением к умершему слону. Или когда она, занимаясь с Дженной, настаивала, что нет ничего страшного в том, чтобы дать ребенку мед, когда режутся зубки, хотя в каждой прочитанной мною книге говорилось, что детям до двух лет мед давать противопоказано. Когда я пожаловалась Томасу, он расстроился.