|
Когда читаешь про подобные откровения и примиряешь к себе, то порой мысль лениво соглашается, что да, мол, возможно и мне это все присуще. Но читатель, представь хотя бы на секунду - какую глубину потрясения от ощущения своего бессилия перед маховиком слепой и яростной силы испытывает тот, кто прочувствовал эту силу до мозга костей своих! Когда не переживаешь с обостренной ясностью, что ты – раб, то жить можно весьма сносно. Но познав это всеми фибрами души своей, как хочется свободы! А как к ней прорваться, когда, к тому же понимаешь, что ты – лишь механическая игрушка во власти неподвластной стихии? Дело почти безнадежное... И шанс к действительному освобождению появляется лишь у тех, кто волею случая или Божественного провидения, хотя бы прикоснулся к аду своего нутра. И тут мы начинаем осознавать Лабиринт... Схема лабиринта мироздания устроена, похоже, так, что в ней каждая дорожка имеет возможность пересечься с другой. Нет центра, периферии, нет выхода и входа. Путешествие в Лабиринте – ситуация постоянного выбора. Путешествие по дорожкам ризомы – Костя раньше много размышлял об этом, но не применительно к себе, а как-то абстрактно. Теперь же ему открылось пространство игры смыслов, применительно к собственной судьбе... Нет, не к судьбе, ибо игра в развилках пространства и времени разрушает фатальность судьбы и ее место занимает каскад непредсказуемых выборов. Каскад выборов на пересечении дорожек ризомы. Среди них – отношение к постмодерну и гнозису и зачем-то понадобившийся поиск их взаимосвязи... Толик... Витя Назаров... Иван Куренной и Хайдеггеровское Бытие-к-смерти... Теперь вот еще и Мартин Гуска. Его Костя выбрал снова – на этот раз насколько возможно осознанно... 5. «Существуют два средства восстановления в человеке подобия божьего, а именно - изыскание истины и упражнение в добродетели, поскольку он тем подобен Богу, что обладает мудростью и справедливостью, но обладает непостоянно, тогда как Бог неизменно мудр и справедлив. И помогают в этом человеку троякого рода действия. Во-первых, те, что управляют его природными силами; во-вторых, те, что противодействуют внешним вредным влияниям; в-третьих, те, что искореняют уже угнездившиеся в нем пороки. Следовательно, если мы стремимся исправить нашу природу, то совершаем действие божественное, а если просто провидим, что необходимо для нашего исправления, то это действие человеческое, ибо всякое действие является или божественным, или человеческим.» — 16 —
|