|
– Как вы думаете, есть жалобы у устрицы, когда ее выковыривают из раковины? Жалуется она на то, что нож слишком острый? Доктор посмотрел на Марусю профессионально долго и мягко. – Расскажи мне об этом человеке, – попросил он. – О каком? – О том человеке, в доме которого ты жила восемь лет. – О моем мнимом отце? Я жила у него все семнадцать. – О нем. Расскажи мне о нем, о себе, обо всем, что тебе хочется рассказать. – Когда я была маленькая, моя мама покупала дорогой чай, знаете, вкусный такой, он пах земляникой и медом, и прятала его в шкаф. Он был у нас для гостей. Понимаете, я могла его пить, только когда у нас гости. – Понимаю, – кивнул доктор. – А ты просила его у мамы? – Да просить было бесполезно, денег‑то много не было. Все самое лучшее пряталось для гостей. Чтобы перед гостями не стыдно было. А потом она говорила мне, что деньги – это плохо, что они меня портят. Что ей за меня стыдно. То есть деньги – это стыдно, а чай дорогой для гостей – это не стыдно. – Оля, когда ты говоришь «моя мама» – это ты кого имеешь в виду? – Когда я говорю «моя мама», я обычно имею в виду мою маму, а вы когда говорите «мама», имеете в виду свою подушку? Или асфальтовый каток? – Расскажи мне об отце. – О настоящем или не настоящем? – О каком ты хочешь? – Лучше о настоящем. Он очень большая шишка. Его зовут Афанасий Котинский. Знаете такого? – Нет. – Он вообще олигарх, у него самолет собственный. Дайте мне телефон, я ему позвоню! – Маруся уже кричала. Доктор встал. – Дайте мне телефон! – Я зайду к тебе завтра. – Дайте мне телефон! – Маруся схватила подушку, хотела швырнуть ее доктору вдогонку, но передумала. Со всей силы ударила ею по кровати. Несколько раз. И показала язык закрытой двери, и растянула в стороны уши, и даже проблеяла. И расплакалась. Когда все это закончится? – Играем в «Монополию»! – донеслось из холла. В дверь заглянула девушка с хвостом. Ее глаза блестели, рот улыбался. – Быстрей! Ты идешь? – Нет, – Маруся махнула головой. – Почему? – удивилась девушка и даже замерла на секунду от изумления. – Не хочу. – Ну, ладно, я пойду. – Она убежала, довольная и нетерпеливая. Маруся щелкнула выключателем телевизора. Если бы папа думал, что я пропала, что со мной что‑то случилось, мой портрет был бы по всем программам. С обещанным вознаграждением. А ничего такого нет. Значит, либо он не знает… Либо это его работа. Но зачем? Маруся сгребла полную охапку конфет «Грильяж» в карман и пошла к актрисе. Постучав в дверь, она не дождалась ответа. Актриса неподвижно лежала на кровати. С закрытыми глазами. — 38 —
|