Уроки милосердия

Сегодня мы говорим о том, что ждет нас после смерти.

— Мы будем бродить неподалеку? — спрашивает Мардж. — Наблюдать за теми, кого любим?

— Возможно. Я до сих пор временами чувствую присутствие Шайлы, — отвечает Стюарт. — Как будто воздух становится более влажным.

— А по-моему, очень эгоистично думать, что души околачиваются рядом с нами, живыми, — тут же возражает Шайла. — Они отправляются на небеса.

— Все?

— Все, кто верует, — уточняет она.

Шайла из тех, кто заново утвердился в вере, что совершенно неудивительно. Но мне все равно неуютно, как будто она говорит о том, что мне такое право — попасть на небеса — не даровано.

— Когда мама лежала в больнице, — говорю я, — ее раввин рассказал такую историю. И на небесах, и в аду люди сидят за праздничным столом, заставленным удивительными яствами, но никому нельзя сгибать руки в локтях. В аду все голодают, потому что не могут себя накормить. А на небесах все наедаются до отвала, потому что, чтобы накормить друг друга, не нужно сгибать руку.

Я чувствую на себе взгляд Джозефа.

— Мистер Вебер! — подбадривает Мардж.

Я думаю, что Джозеф проигнорирует обращение или, как обычно, покачает головой. Но, к моему удивлению, он отвечает:

— Когда человек умирает, он умирает. И все заканчивается.

Эти резкие слова окутывают присутствующих, словно саван.

— Прошу прощения, — извиняется он и выходит из зала.

Я нахожу его в коридоре церкви.

— История, которую вы рассказали, — говорит Джозеф, — о праздничном столе… Вы сами-то в нее верите?

— Хотелось бы верить, — отвечаю я. — Ради мамы.

— Но ваш раввин…

— Он не мой раввин, а мамин.

Я направляюсь к двери.

— Вы верите в жизнь после смерти? — с любопытством спрашивает Джозеф.

— А вы нет?

— Я верю в ад… Но он здесь, на земле. — Старик качает головой. — В хороших и плохих людей. Если бы все было так просто… В каждом человеке есть и то и другое.

— По-вашему, одно не может перевесить другое?

Джозеф останавливается.

— Это вы мне скажите, — отвечает он.

Его слова словно обжигают, мой шрам начинает гореть.

— Почему вы никогда не спрашиваете, как это произошло? — не подумав, говорю я.

— Что «это»?

Я обвожу рукой лицо.

— Ах, это! Как-то давным-давно мне сказали, что история сама себя расскажет, когда время придет. Я решил, что время еще не настало.

Странная мысль: то, что со мной произошло, — не моя история, а нечто существующее совершенно обособленно от меня. Неужели вся моя проблема в том, что я не способна отделить одно от другого?

— Автомобильная авария, — говорю я.

Джозеф кивает, ожидая продолжения.