|
Но впервые за три года я знала, что говорю. Я смотрела на себя со стороны, смотрела глазами Мэри, Лео — и мне было стыдно. — Я так сильно люблю тебя, что готов жениться, — повторял он. — Чего же ты еще хочешь? На этот вопрос существует столько ответов! Мне хотелось идти по улице с красавцем мужчиной под руку, и чтобы другие женщины не гадали, что же он забыл рядом с такой, как я. Хотелось быть счастливой, но не за счет несчастья других. Хотелось чувствовать себя не просто везучей, но и счастливой. Адам ушел только тогда, когда я со слезами на глазах заявила, что от его присутствия мне только тяжелее. Если он по-настоящему меня любит, пусть уходит. — Ты же этого не хочешь, — настаивал он. Это же сказал Джозеф, когда мы играли в шахматы. Но иногда, чтобы выиграть, нужно чем-то пожертвовать. Когда веки мои так отекли, что все стало расплываться перед глазами, а нос распух от слез, я сворачиваюсь калачиком на диване и прижимаю Еву к груди. В кармане жужжит мобильный, на экране высвечивается номер Адама, но я сбрасываю звонок. Начинает звонить домашний, потом на автоответчике я слышу голос Адама и выдергиваю телефон из розетки. Сейчас мне нужно побыть одной. Я глотаю половинку снотворного, которое осталось после маминых похорон, и забываюсь беспокойным сном на диване. Мне снится, что я в концлагере, на мне полосатое бабушкино платье, ко мне в офицерском мундире подходит Джозеф. Хотя он старик, хватка у него как тиски. Он не улыбается, говорит исключительно по-немецки, и я не понимаю, о чем он меня спрашивает. Он вытаскивает меня во двор, я спотыкаюсь, падаю, набиваю синяки на коленях. Рядом с гробом стоит Адам. Он укладывает меня в гроб. «Пора», — говорит он. Когда он собирается закрыть крышку, я понимаю, что он задумал, и начинаю сопротивляться. Мне удается оцарапать Адама до крови, но он сильнее меня. Он захлопывает крышку — мне не хватает воздуха. «Пожалуйста, — кричу я и барабаню по атласной обивке. — Вы слышите меня?» Но никто не отвечает. Я продолжаю биться, стучать. «Ты там? — слышу я и думаю, что это, наверное, Лео, но боюсь кричать, потому что кислорода осталось слишком мало. Я едва дышу, легкие наполняются запахом бабушкиного талька… Я просыпаюсь, в окна струится солнечный свет. Меня трясет Адам. Я спала несколько часов. — Сейдж, как ты себя чувствуешь? Я все еще сонная, во рту пересохло. — Адам, — невнятно бормочу я. — Я же просила тебя уйти. — Я волновался за тебя, потому что ты не брала телефон. Я лезу в подушки, нахожу свой смартфон, включаю его. Десятки сообщений. Одно от Лео, три от бабушки. Куча от Адама. И что самое удивительное — штук по шесть от каждой из сестер. — 280 —
|