Уроки милосердия

Мой отец — мой храбрый, сильный отец! — обхватил голову руками.

— Через пять минут всем быть на улице. Иначе мы вернемся и начнем стрелять! — пригрозил офицер, и они вышли из дома.

Этого я переводить не стала.

Первой опомнилась мама.

— Абрам, доставай из буфета серебро. Минка, хватай наволочки и складывай в них все, что представляет хоть какую-то ценность. Бася, Рувим, отправляйтесь домой и собирайте вещи. Пока вы не вернетесь, я побуду с ребенком.

Отец тут же принялся копаться в ящиках буфета, двигать стоящие на полках книги, полез в кувшины в серванте, собрал все деньги в тайниках, о которых я даже не подозревала. Мама, не обращая внимания на крики Меира, уложила его в колыбельку и начала собирать зимние пальто, шерстяные шарфы, шапки, рукавицы, теплую одежду. Я бросилась в родительскую спальню, схватила мамины драгоценности, папины тфилин[37] и талиты. Потом оглядела собственную спальню. Что бы вы взяли, если бы пришлось за пять минут собрать всю жизнь? Я выбрала свое самое новое платье и пальто в тон, которые надевала прошлой осенью на праздник, а еще несколько смен белья и зубную щетку. Разумеется, я не забыла свою тетрадь, несколько карандашей и ручек. Потом взяла «Дневник падшей» Маргарет Беме и ее оригинал на немецком — эту книгу я нашла в скупке и по понятным причинам прятала от родителей. Я сдала экзамен, и герр Бауэр по-немецки написал на ней «Одаренной ученице».

А еще взяла христианские документы, полученные от Йосека, и спрятала их в сапоги, которые обещала отцу носить днем и ночью.

Я обнаружила маму в гостиной среди битого хрусталя. На руках она держала Меира и шептала ему:

— Я молилась, чтобы родилась девочка…

— Мама… — пробормотала я.

Она подняла глаза, и я увидела, что мама плачет.

— Пани Шиманская вырастила бы малышку, как свою кровинку…

Я почувствовала себя так, словно меня вываляли в грязи. Она хотела отдать Меира, нашего Меира на воспитание чужим людям, забрав его у Баси и Рувима? Может быть, именно поэтому она предложила присмотреть за ним, пока они сбегают домой за вещами? Да, поняла я в момент болезненного озарения: потому что это единственный способ спасти его! Именно поэтому семьи отправляли детей в Англию и США. Именно поэтому семья Йосека хотела, чтобы я поехала с ними в Ленинград. Чтобы выжить, нужно чем-то жертвовать.

Я взглянула на крошечное личико Меира, на ручки, которыми он размахивал.

— Так отдай его ей прямо сейчас! — поторопила я. — Я ничего не скажу Басе.

Она покачала головой.

— Минка, он же мальчик.

Мгновение я недоуменно таращилась на маму и лишь потом поняла, что она имеет в виду. Конечно же, Меиру сделали обрезание. Если Шиманская скажет властям, что их малышка — христианка, доказать обратное невозможно. Но маленький мальчик… Достаточно развернуть его пеленки.