Цена нелюбви

— Ну, благодарю вас ни за что!

Глядя вслед Мэри, топающей вниз по каменным плитам, я думала о том, что ты, учителя Кевина и теперь эта Мэри Вулфорд заставляют меня взять на себя ответственность. Весьма справедливо. Однако если я так чертовски ответственна, то почему я чувствую себя такой беспомощной?

Селия вернулась домой в начале марта. Кевин ни разу не навестил ее в больнице, а я, защищая дочь, его и не поощряла. Когда мы собирались за Селией, ты предложил взять его в больницу, но тут же пошел на попятный, сославшись на его душевную травму. Знаешь, Кевин даже ни разу не спросил, как ее здоровье. Посторонний вряд ли догадался бы, что у него есть сестра.

Я почти не продвинулась в приспособлении к ее новой внешности. Ожоги, испещрившие всю ее щеку, включая висок, начали заживать, покрывшись корками, и я умоляла ее не расковыривать их. Селия терпела, а я вспоминала Виолетту. Никогда прежде не сталкиваясь с монокулярной модой, я ожидала, что ее глазная повязка будет черной, и короткие «обратные кадры» Ширли Темпл The Good Ship Lollipop, возможно, утешили меня болеутоляющими видениями моей маленькой белокурой пиратки. Думаю, я предпочла бы черную повязку, тогда я купила бы ей треуголку в жалкой попытке превратить жуткий кошмар в отвлекающий маскарад.

Однако ее глазница оказалась залеплена специальным пластырем под цвет кожи, сделавшим левую половину ее лица пустой, а опухоль сгладила контур лица. Как будто ее лицо, больше не трехмерное, превратилось в почтовую открытку с картинкой на одной стороне и чистой белой поверхностью на другой. Я бросала взгляд на правый профиль и видела моего прежнего, жизнерадостного ребенка. Взгляд на левый профиль, и мой ребенок был стерт.

Это новое качество ее лица — сейчас-ты-меня-видишь, сейчас-ты-меня-не видишь — заставило меня по-новому и болезненно осознать, что дети — скоропортящийся продукт. Хотя я всегда из двоих своих детей предпочитала Селию, как только она вернулась домой, я прекратила все попытки скрывать это. Селия теперь не отходила от меня ни на шаг. Я позволяла ей тихонько следовать за мной по дому и ездить со мной по разным делам. Я уверена, ты был прав в том, что не следует допускать ее отставания в учебе, и потому, чем скорее она привыкнет демонстрировать свое увечье, тем лучше. И все же я взяла отпуск и осталась с ней дома еще на две недели. Селия потеряла некоторые из своих навыков: например, она не могла завязать шнурки на кроссовках, и нам пришлось овладевать этим умением с нуля.

Я оберегала ее от Кевина, как ястреб. С того самого момента, как Селия научилась бегать и хватать, он обращался с ней как с домашним зверьком, овладевшим определенным набором трюков, и теперь все так же гонял ее. Признаю, в ее отношении к нему не чувствовался страх, однако в ответ на любую мелкую, безобидную просьбу — принести ему крекер или бросить пульт от телевизора — мне чудилось мимолетное замешательство, она словно застывала на мгновение или проглатывала комок в горле. И хотя прежде она умоляла позволить ей принести его колчан и почитала за честь, когда Кевин разрешал выдернуть стрелы из мишени, в первый же раз, как он небрежно предложил ей возобновить свои обязанности, я решительно воспротивилась: я знаю, что он осторожен, но у Селии остался лишь один глаз, и она больше не приблизится к стрельбищу. Я думала, Селия захнычет. Она всегда отчаянно хотела доказать свою полезность Кевину и любила смотреть, как стрелы брата безошибочно летят в яблочко. Но она лишь бросила на меня благодарный взгляд, а на ее лбу вдоль линии роста волос заблестел пот.