|
— А как там Гундосик? — спросила я, надеясь отвлечь ее. Она застыла, даже не взглянув на клетку, а после паузы прошептала: — Отлично. — Я не вижу его отсюда, — сказала я. — Он прячется? — Он прячется, — повторила Селия еще тише. — Может, найдешь его для меня? — Он прячется, — повторила она, все еще не глядя на клетку. Прыгунчик действительно иногда спал в углу или под веткой, но, обыскав клетку, я не заметила ни ушек, ни хвостика. — Ты же не разрешала Кевину играть с Гундосиком? — спросила я тем же резким тоном, каким могла бы спросить: «Ты же не сунула Гундосика в блендер?» — Это я виновата, — всхлипнула Селия и зарыдала. — Я д-думала, что закрыла дверцу клетки, но, наверное, я н-н-не з-закрыла! Когда я пришла после ужина, дверца была открыта, а он исчез! Я везде искала! — Тише, тише, мы найдем его, — заворковала я, но Селия не желала успокаиваться. — Я глупая! Глупая, глупая, глупая! — Селия так сильно ударила себя по виску сжатым кулаком, что я схватила ее за запястье. Я надеялась, что Селия выплачется, но горе малышки не утихало, и она так пылко обвиняла себя, что мне пришлось надавать ей фальшивых обещаний. Я уверила ее, что Гундосик не мог убежать слишком далеко и к утру обязательно вернется в свою уютную клетку. Ухватившись за мой обман, как за спасительную соломинку, Селия перестала рыдать. Мы с тобой сдались лишь к трем часам ночи, и спасибо тебе за помощь. На следующий день ты должен был ехать на поиски места для рекламы, и мы оба точно не успевали выспаться. Не припомню ни одного уголка, который мы не проверили бы. Ты выдвинул сушилку, я перетряхнула мусорное ведро. Добродушно бормоча: «Где наш гадкий мальчик?», ты вытаскивал из нижних полок все книжки, пока я собиралась с духом, чтобы проверить, не застряли ли в измельчителе клочки меха. — Я не хочу усугублять ситуацию напоминанием, что я тебя предупреждал, — сказал ты, когда мы оба, с клоками пыли в волосах, рухнули на диван гостиной. — Сама идея мне понравилась, но это животное очень редкое и хрупкое, а Селия — первоклассница. — Но она так о нем заботилась: старалась не перекормить, и у него всегда была вода. И вдруг оставила дверцу открытой! — Ева, она рассеянная. — Ты прав. Наверное, я могла бы заказать другого... — Чушь собачья. Одного прикосновения к смерти вполне достаточно на этот год. — Ты думаешь, он мог выбраться на улицу? — Если так, то он уже замерз до смерти, — бодро заявил ты. — Спасибо. — Лучше, чем собаки... Наутро я рассказала Селии такую историю: Гундосик ушел поиграть на улице, где он гораздо счастливее, ведь там свежий воздух и полно друзей-зверей. А почему и не вывернуть ситуацию к своей выгоде? Селия верила чему угодно. — 216 —
|