Цена нелюбви

Мы с тобой никуда больше не выходили вдвоем: ни посмотреть «Преступления и проступки», ни перекусить в «Ривер-клаб» в Найаке, и уж тем более не развлечься в «Юнион-сквер-кафе» в городе. Мы действительно испытывали трудности с приходящими нянями, но ты довольно спокойно смирился с нашим домашним образом жизни, посвящая светлые летние вечера обучению Кевина броскам и правилам бейсбола. Ты совершенно не замечал полного отсутствия его интереса ко всем видам спорта, и это немного мучило меня, но самым страшным разочарованием было то, что ты вовсе не жаждал проводить свободное время со своей женой.

Какой смысл теперь говорить об этом. Я ревновала. И я была одинока.

Где-то в конце августа раздалась гневная, непрерывная трель дверного звонка. Из кухни я услышала твой разговор с нашим ближайшим соседом.

— Скажи своему парню, что это не шуточки! — воскликнул Роджер Корли.

— Эй, успокойся, Родж! — сказал ты. — Чтобы критиковать чье-то чувство юмора, сначала надо пошутить.

Несмотря на шутливый тон, ты не пригласил Роджера войти, а выглянув в вестибюль, я заметила, что ты приоткрыл дверь всего лишь наполовину.

— Только что Трент скатился на велосипеде с того большого холма на Палисад-Пэрид, потерял управление и приземлился в кусты! Он здорово расшибся.

Я старалась сохранять с супругами Корли дружеские отношения. Их сын Трент был на год-два старше Кевина. Хотя первоначальный энтузиазм Мойры Корли по организации совместных игр наших детей иссяк без всяких объяснений, она однажды любезно проявила интерес к моим армянским корням, и я только накануне занесла ей свежеиспеченную армянскую кяту — ты когда-нибудь скучаешь по ней? — этот сладкий, до безобразия маслянистый, слоеный хлеб, печь который научила меня моя мать. Приятельские отношения с соседями — один из немногих плюсов загородной жизни, и я испугалась, что открытая лишь наполовину входная дверь будет воспринята как первое проявление враждебности.

— Роджер, — сказала я из-за твоей спины, вытирая руки кухонным полотенцем, — зайди-ка и расскажи нам об этом. Ты, кажется, расстроен.

Когда мы все переместились в гостиную, я заметила некоторую нелепость облика Роджера: живот, выпирающий из велосипедных, обтягивающих трусов, и косолапость из-за велосипедных туфель. Ты отступил за кресло, словно воздвигнув между собой и Роджером военное укрепление, и произнес:

— Я очень сожалею о том, что произошло с Трентом, но, может, тебе стоит поговорить с ним об основах безопасности при катании на велосипеде.

— Он знает основы, — сказал Роджер. — Например, то, что нельзя оставлять блокировку на одном из колес открытой.