Таинственный пасьянс

— Не совсем точно, — признался я. — Должно быть, начало октября.

— Меня главным образом интересует не число, а год, — сказал он.

— Тысяча восемьсот сорок второй, — ответил я, и тут до меня как будто стало что-то доходить.

Старик кивнул.

— Это случилось ровно пятьдесят два года назад, мой мальчик.

— Ты уже так давно живёшь на этом острове?

— Да, уже так давно. — Он снова кивнул.

Из угла глаза у него скатилась слеза. Она ползла по щеке, но он даже не постарался её стереть.

— В октябре тысяча семьсот девяностого года мы вышли из Мехико, — сказал он. — После нескольких дней пути наш бриг потерпел кораблекрушение. Вся команда погибла вместе с судном, но я ухватился за бревно, плававшее среди обломков. В конце концов я всё-таки добрался до земли…

Он глубоко задумался и замолчал. Я рассказал, что тоже попал на этот остров в результате кораблекрушения.

Он грустно кивнул и продолжал:

— Ты сказал "остров", я тоже так думал. Но можем ли мы с уверенностью сказать, что это именно остров? Я прожил здесь больше пятидесяти лет и много бродил по тому, что мы называем островом. Однако мне ни разу не удалось найти дорогу обратно к морю.

— Значит, это очень большой остров, — заметил я.

— Которого нет ни на одной карте мира? — Он посмотрел на меня.

— А может, мы попали не на остров, а на берег американского континента? — предположил я. — Или Африки, коли на то пошло. Кто знает, сколько времени мы были добычей течения, прежде чем нас вынесло на берег?

Старик грустно покачал головой.

— И в Америке, и в Африке живут люди, молодой человек.

— Но если это не остров и не один из больших континентов, то что же это тогда такое?

— Что-то совсем другое, — пробормотал он.

И опять глубоко задумался.

— Карлики, — сказал я наконец. — Ты сейчас думаешь о них?

Не ответив на мой вопрос, он спросил:

— Ты уверен, что попал сюда из внешнего мира? Ведь ты тоже не из местных?

Я тоже? Значит, он всё-таки думал о карликах!

— Я нанялся на судно в Гамбурге, — сказал я.

— Правда? А я сам из Любека…

— Вообще-то я тоже из Любека. В Гамбурге я нанялся на норвежскую шхуну, но родился я в Любеке.

— Неужели? Тогда ты прежде всего должен рассказать мне, что случилось в Европе за те пятьдесят лет, что меня там не было!

Я рассказал то, что знал. О Наполеоне, о войнах. Рассказал, что в 1806 году Любек был разграблен французами.

— А в тысяча восемьсот двенадцатом году, через год после того, как я родился, Наполеон пошёл войной на Россию, — сказал я наконец. — Однако оттуда ему пришлось бежать с большими потерями. В тысяча восемьсот тринадцатом году он был разбит в большой битве под Лейпцигом. Тогда ему дали остров Эльбу, это всё, что осталось от его империи. Но через несколько лет он вернулся и восстановил свою Французскую империю. Он был разбит в битве при Ватерлоо и свои последние годы провёл на острове Святой Елены, к западу от Африки.