|
Отсоединившись, Алекс стал рассматривать открытку с Шартр-ским лабиринтом, присланную Уиллом для Макса. Брата тоже тянуло туда, как магнитом. «Эх ты,— прошептал Алекс— Ты ведь не по своей воле ввязался в эту историю, правда? Что же делать?» Он положил открытку на обеденный стол и взгромоздил на него связку с загадочными рукописями, извлеченными на свет благодаря непостижимому откровению, посетившему Люси. В кои-то веки у него выдался выходной — похоже, надо его потратить с пользой и как следует изучить эти записи. * * *В полседьмого вечера церковный служка встретил Люси под аркой трансепта. Ранее ей не приходилось бывать в Шартре, и никогда еще священное пространство храма не оказывало на нее такого воздействия. Последний дневной час она провела, не отрывая взгляда от окон-розеток, тихо сидя на скамье и подставляя лицо под щекочущие разноцветные лучи. Атмосфера собора навевала благоговение, и Люси еще не до конца прочувствовала его величие. Она задумалась о роли света во внутреннем пространстве: солнце проникало под высокий свод храма, заставляя посетителей непроизвольно обращать взоры кверху. Церкви в Англии ниже и более вытянуты в длину; Алекс как-то высказал мнение, что они нарочно приспособлены для английских косых предзакатных лучей. Во Франции действительно ярких погожих дней намного больше, свет так силен, что мраку под сводами не остается места — так и тянет запрокинуть голову и полюбоваться ликующим сиянием. Люси поставила одну свечку во здравие матери, где бы та ни находилась, другую — за отца и еще две — за упокой людей, которых она ни разу не встречала в этой жизни. Напрасно она старалась хотя бы в этот день избавиться от мыслей об Алексе и его семье — ничего не выходило. Ее взволновали его слова, сказанные по телефону, его короткая, но емкая фраза… Люси очень хотелось, чтобы он был сейчас рядом. На нее все время посматривал какой-то мужчина — неприятная сторона путешествия для любой молодой женщины. Люси успела подзабыть, как это может раздражать, просто выводить себя, и снова пожалела, что не держит за руку Алекса. Тем не менее с ней кроме служки были еще три человека, пожелавшие, подобно ей, посетить собор частным порядком. Служитель предупредил Люси, что они — каждый по отдельности — тоже собираются проделать священный путь по лабиринту. Скамьи были убраны, а вдоль огромных завитушек на полу горели свечи, рождая некое запредельное чувство. Предоставленный храмом экскурсовод начал рассказывать по-английски: — В двенадцатом веке с целью уменьшить поток желающих посетить Святую землю — совершить путешествие, опасное во времена Крестовых походов,— за несколькими соборами был закреплен статус паломнических. Во многих из них существовали лабиринты, позже прозванные «Дорогой в Иерусалим». По традиции люди проходили их на Пасху, поскольку изначально лабиринт символизировал праздничный танец весны, прославляющий появление зеленых побегов. Так или иначе, опыт прохождения лабиринта близок к медитативному, он способствует успокоению и сосредоточению. Многие признаются, что он помогает им прикоснуться к божественному, приближает к постижению замысла Творца. Пока вы внутри лабиринта, время для вас не существует и ваши потребности в эти минуты становятся скорее внутренними, духовными, сменяя вещественные, суетные. — 127 —
|