|
Он удивленно приподнимает бровь: — Вы уверяете нас, что, несмотря на то что вы знакомы с судебной системой и делами об изнасиловании детей, утром тридцатого октября вы проснулись, не собираясь убивать отца Шишинского? — Верно. — И что вы приехали в суд, когда этому человеку должны были предъявить обвинение, после чего, как вы сами выразились, затикают часы… и в тот момент у вас не было в планах убивать отца Шишинского? — Нет, не было. — Ага. — Квентин проходит мимо свидетельской трибуны. — Наверное, на вас снизошло озарение, когда вы ехали в оружейный магазин? — Если честно, нет. — Возможно, тогда, когда вы просили Мо зарядить для вас полуавтоматический пистолет? — Нет. — Если я не ошибаюсь в своих предположениях, когда вы обходили металлоискатель, возвращаясь в суд, убийство отца Шишинского все еще не входило в ваши планы? — Не входило. — Когда вы вошли в зал суда, миссис Фрост, и заняли самую выгодную позицию, откуда могли бы застрелить Глена Шишинского и не задеть при этом остальных присутствующих в зале… даже тогда, в то мгновение, вы не собирались убивать этого человека? Ее ноздри раздуваются. — Нет, мистер Браун, не собиралась. — А как насчет той секунды, когда вы достали из сумочки пистолет и приставили его к виску Шишинского? Вы все еще не собирались его убивать? Нина поджимает губы. — Вы должны ответить, — говорит судья. — Я уже сказала суду, что в тот момент вообще не думала. Квентин уже пустил первую кровь и отлично это понимает. — Миссис Фрост, правда ли, что за семь лет работы в окружной прокуратуре вы расследовали две сотни дел о растлении малолетних? — Да. — И только двадцать из этих двухсот были доведены до суда? — Да. — И только в двенадцати из этих двадцати вы добились обвинительного приговора? — Все правильно. — А в этих двенадцати случаях, — спрашивает Квентин, — дети могли давать показания? — Да. — И в некоторых из этих случаев слова не были подкреплены вещественными доказательствами, как в деле вашего сына, не так ли? — Да. — Будучи прокурором, человеком, имеющим выход на детских психиатров и социальных работников, зная изнутри весь судебный процесс, вы не думали, что смогли бы лучше других матерей подготовить Натаниэля к выступлению в суде? Она щурится: — Можно располагать всеми возможностями на земле и все же не суметь подготовить к этому ребенка. Действительность, как вам известно, такова: правила для суда составлены так, чтобы защищать не детей, а подсудимых. — К счастью для вас, миссис Фрост, — сухо заключает Квентин. — Вы бы назвали себя убежденным прокурором? — 242 —
|