|
Маловероятно. В прокуратуре дел по горло, чтобы еще обращать внимание на подобные мелочи. — Знаете, я бы хотела ознакомиться с результатами, если честно. Если они пришли. — Говоря откровенно, они не имеют никакого значения в вашем деле… — Фишер, — твердо говорю я. — Пожалуйста, попросите своего помощника позвонить Квентину Брауну, чтобы он переслал результаты по факсу. Я должна с ними ознакомиться. Он вздыхает. — Хорошо. Я перезвоню вам. Я кладу трубку на рычаг и усаживаюсь за стол. Калеб на улице колет дрова, с каждым тяжелым взмахом топора высвобождая свое разочарование. Вчера ночью, нащупав под одеялом теплую руку, он коснулся пластмассового края моего электронного браслета. И все — отвернулся от меня, лег на бок… Я беру кофе и еще раз перечитываю строчки-близнецы в отчете. Калеб ошибается, тут же все черным по белому написано. Все эти буквы и цифры — доказательство того, что я герой. Квентин в очередной раз бросает беглый взгляд на отчет из лаборатории и кладет его на край письменного стола. Ничего удивительного; все понимают, почему она застрелила священника. Но суть в том, что больше это не имеет никакого значения. Сейчас суд рассматривает дело не об изнасиловании, а об убийстве. Секретарша, издерганная тусклая блондинка по имени Ронда или Ванда (или что-то в этом роде), просовывает голову в кабинет. — В этом здании никто не умеет стучать? — хмурится Квентин. — Вы забрали ответ из лаборатории по Шишинскому? — спрашивает она. — Он здесь. А что? — Только что звонил адвокат. Он хочет, чтобы ему по факсу сбросили копию. Еще вчера. Квентин протягивает ей бумаги. — А чего вдруг такая спешка? — Кто знает. Для Квентина это лишено смысла. Фишер Каррингтон должен понимать, что эта информация никак не может повлиять на исход дела. С другой стороны, для обвинения она вообще бесполезна — Нину Фрост ждет обвинительный приговор, он в этом уверен, и никаким результатам анализов мертвого человека этого не изменить. Как только за секретаршей закрывается дверь, Квентин выбрасывает просьбу Каррингтона из головы. Марчелла Вентворт ненавидит снег. Она достаточно повидала снега за детство, проведенное в Мэне, а потом за те десять лет, что работала там. Она терпеть не может просыпаться и знать, что придется доставать лопату и расчищать себе дорожку к машине. Она ненавидит, когда скользят ноги, ненавидит неконтролируемое чувство, когда колеса заносит на черном льду. На самом деле самым лучшим днем в жизни Марчеллы стал тот, когда она уволилась из экспертной лаборатории штата Мэн и переехала в Вирджинию, выбросив свои зимние сапоги в мусорный контейнер у «Макдоналдса» на автостраде. — 154 —
|