|
…Работу Лена нашла себе довольно быстро, вначале в сбербанке, а потом, во вневедомственной охране, получив в подчинение десяток пенсионеров и пенсионерок и пьяницу-художника по имени Петр. У художника была красавица-жена, двое детей от еще одной жены, мускулистые руки и борода, периодически превращавшаяся в спутанный клок волос, умудрявшийся встать торчком. Обычно это происходило в те дни, когда нездоровый блеск глаз и дрожание рук, выдавало то, как художник провел предыдущий вечер. Впрочем, в такие дни на живописца можно было и не смотреть – перегар от него распространялся на все помещение, охраняемого им склада фабрики дамских шляпок. Художник Лене не то, чтобы не понравился, просто она, уже однажды столкнувшись с мужским пьянством, сразу вычеркнула его за пределы того, что могло бы ее заинтересовать. Хотя, она и обратила внимание на его руки – сильные, и, в тоже время, подвижные, чувствительные. И даже, чуть больше, чем просто обратила внимание, но очередная порция перегара, которую художник-сторож выдохнул на нее, тут же убила все мысли о возможных отношениях с ним. Потом Лена рассказала об этом своей подруге Лике – они были такими близкими подругами, что их дружбу не нарушило даже то, что, однажды, они оказались на вечеринке в одинаковых платьях – Лена могла рассказывать Лике все. – Заводить роман с пьяницей, – смутила Лену Лика. Смущение вызвало то, что Лене показалось, что Лика решила, что Лена уже приняла какое-то решение, – А как же твоя врожденная нравственность? – Надеяться на нравственность, данную от рожденья, – улыбнулась Лена и подумала не о художнике, а о себе, – Все равно, что ждать письмо от младенца, который еще не научился читать и писать… …Время было такое, что некоторые люди росли как грибы. Правда, в большинстве своем, сразу червивые. А, кто-то – червивел постепенно. И получилась так, что одна знакомая Лены, сдала экзамен на депутата. Лена ее особенно ни о чем и не просила, но место в торговом отделе администрации родного города ей нашлось, и пришло время прощаться с Вневедомственной охраной, пенсионерами и художником. Прощание предполагалось бесслезным, так, как бардак в деле охраны общественной собственности, ей прилично надоел. И тут-то и произошло одно событие. Событие, о котором Лена не рассказала даже Лике… …На последнюю вечернюю проверку того, что называлось в официальных бумагах, постами охраны, она пошла радостная, на высоких каблуках, в пиджаке, приоткрывавшем ее большую, красивую грудь – в таком виде, она никогда не позволила бы себе ходить на службу, если бы не последний день. Ей было тепло, светло и очень уютно. — 90 —
|