|
А, значит, всякая работа стала бессмысленной. В том числе и экспериментальная. Это ерунда, что художник творит для всего человечества – он всегда творит только для себя. Вернее, для таких, как он сам. То есть, для близких. Если близкого человека нет – вместо свободы получается пустота. Без смысла жизни. И даже – без его поисков. Смысл жизни начинает искать тот, кто не нашел в жизни смысла… …За все то время, что они были вместе, Лена ни разу не создала Петру проблем. И однажды, когда Петр навещал свою маму, та спросила сына: «Чем отличается твоя Лена от твоих предыдущих жен?» – Петр ответил: – Нормальностью… – видимо забыв, что как только человек начинает что-нибудь хвалить, так быстро выясняется, что хвалить уже нечего. А, может, нормальность – и не похвала вовсе. Не стоит садиться играть в карты с судьбой. Она передернет, когда ей понадобится. Тем более, что то, как сам Петр относился к Лене, нормальным назвать было не то, чтобы трудно, а как-то, язык не поворачивался. – Классик, почему у тебя в доме порядок наводит посторонняя женщина, – сказала Петру Лена однажды, – Давай это, буду делать я. И деньги сэкономим. – Ничего мы не сэкономим, – ответил Петр, – Просто я не хочу, чтобы ты разгребала мой мусор. – Ну, почему? – Потому, что Богини не для того, чтобы горшки обжигать… Сколько этих: «Потому» и «Почему?» – нагобсекствовал Петр в своей копилке. – …Почему ты не попытался ее вернуть? – спросил Петра его друг, художник Григорий Керчин. Петр помолчал, толи, подыскивая слова, толи, подыскивая словам смысл, а потом, собравшись силами, ответил: – Предателей не любит никто. Даже сами предатели. И еще, чуть позже, Петр добавил, говоря слова уже не Григорию, а самому себе: – За свое счастье нужно бороться до конца. Всегда. Лишь за свое счастье с женщиной – только до начала… …О своей обиде Петр рассказать другу не мог. Дело в том, что мужа Лены Владимира он знал. Как знал Петр и первого мужа Лены – Михаила. Знал по тем временам, когда пил сам. И однажды в пьяную компанию Михаил привел своего товарища – тот представился, едва ли не с гордостью: – Владимир. Говорю сразу – не прочитал ни одной книги. При этом, морда выражения его лица, самодовольно лоснилась. Невежество – наибольшая из нищет. Когда человеку нечем гордиться, он начинает гордиться тем, что гордиться ему нечем. Петр уже не помнил, по какому поводу Владимир сделал это дополнение, но аргумент Владимира: – Пусть читают те, кому собственного ума не хватает, – запомнился, как и то, что, вечно пьяному Петру, в тот момент, нечего было ответить. — 116 —
|