|
Джуп наклонился с седла: — Фиалка! В чем дело, милая? Овечка, громко пыхтя, взглянула на него, шагнула вперед, указывая носом куда-то в темноту, и снова посмотрела на Джупа. Уже подтягивались и спрыгивали на землю остальные хорьки. Фиалка сделала еще шажок, пристально поглядела фермеру прямо в глаза и снова уставилась куда-то за край обрыва. Джуп проследил за ее взглядом — и увидел у самого края вывороченный пласт земли. Рядом лежала петля голубого лассо. Веревка свешивалась за край. — Дакота! Джуп взялся за дело, не тратя слов. — Барклай! Строуб! Питон! — окликнул он хорьков, стоявших ближе прочих. — Тут был обвал! Дакота и Тень упали. Держите веревку, я спускаюсь. Алла, Баджирон, идете со мной. Вперед! И Джуп исчез за выщербленным краем скалы, закрепив конец лассо на упряжи Барклаевой лошадки. Юные хорьскауты двинулись следом. Протянув под мышками петли арканов и перебирая лапами по туго натянутой веревке, трое хорьков скользили в лунном свете вниз по крутой скале, а вокруг все еще катились камешки, грохоча и подскакивая на уступах. Лошадь Дакоты лежала на дне, под грудой камней и песка. Чуть дальше, в нескольких лапах, распростерся неподвижно сам хорек-дозорный. Тело коня защитило его от обвала. Алла подбежала к нему, коснулась головы, приложила ухо к груди. — Он жив, Джуп! Голова разбита... Ужасно холодный, но сердце бьется... — Платок... — начал было Джуп, но Алла и сама знала, что надо делать. Она сорвала с шеи платок и, свернув вчетверо, уверенно перевязала рану. — Что с Тенью? — спросила она. Джуп и Баджирон уже трудились, разбирая завал. Когда они расчистили верхний слой, Тень заморгала, глотнула воздуха и, приподняв голову, потянулась в сторону Дакоты. — Все с ним будет хорошо, — сказал Джуп лошади. — И с тобой тоже. Ты только лежи спокойно, дай нам убрать с тебя все это... Тень повиновалась и легла, часто хватая ртом воздух. Хорек Дакота повернул голову. — Алла... — прохрипел он. — Джуп... Обрыв... — Шшш! — шикнула Алла. — Все потом. Лежите спокойно. — Я в порядке... — Да. Но пока что лежите. Как только завал наконец расчистили, Тень извернулась и, вскочив на ноги, принялась вытряхивать из гривы камешки и песок. — Крепко тебе досталось, а, Тень? В паре шагов от хозяина лошадь пошатнулась, но устояла. Теперь она дышала глубоко, и с каждым выдохом морда ее окутывалась облачком пыли. — Сесть-то мне хотя бы можно, мэм? Дакота поднял лапу и нащупал у себя на голове повязку. — Нет, — сказала Алла. — Только через минуту-другую. Не сейчас. Пока не шевелитесь. — 29 —
|