|
Часа четыре, иногда больше длилось напряженное молчание, потом начинался спад — охи Ираиды, покрякиванье Никифорыча — устали. Сейчас, по часам проверять не надо, приближался спад, и Таня ощущала его тем более явственно, что в процессе возвращения Оттуда не участвовала. Сегодня она никуда не уходила, промаялась, проглядела в окно, провспоминала. Одиночество, за которым она сюда приехала, не получилось. И это было обиднее всего... 3— Золоченый стульчик конца восемнадцатого века никому не нужен? — Коровушкин Александр встретился с Таней глазами: «Можно?» — «Валяй!» — Граждане-товарищи, прошу внимания... — заголосил Сашка, осторожно просачиваясь в их молчащую комнату, — имеется в наличии замечательный стульчик. Младший научный сотрудник Александр Михайлович Коровушкин — коллекционер, к тому же человек молодой, двадцати восьми лет от роду. «Мы, новая популяция собирателей, считаем...» — любил повторять Коровушкин. — Значит, так, граждане хорошие, едете до кинотеатра «Космос», обходите со стороны, поднимаете голову, на бугре — куча мусора, рядом — ящик, из-под него виднеются гнутые ножки. Это и есть стульчик. Я как увидел его утром, ящиком на всякий случай прикрыл. Коровушкин объяснял путь к заветному стульчику и медленно разоблачался, по одной расстегивая кнопки пятнистой куртки. Куртка у него выдающаяся. Дружок привез ему эту куртку из Англии, с лондонской барахолки, и Сашка носил ее не снимая, демонстрируя тщательно починенные дыры и маленькие незалатанные дырочки, уверяя, что это следы чьих-то пуль. И все ему верили, даже у них в институте, где вроде бы привыкли к Коровушкину, привыкли к тому, что он упорно не защищается, хотя суметь не защититься в срок у них гораздо труднее, чем защититься. Лениво-изысканным движением Коровушкин взял листок бумаги из Ираидиной пачки и нарисовал форму спинки стульчика. — Покажи, — Фалалеева протянула руку. — А реставрация там большая? — Грандиозная! — Нет, реставрация мне не с руки. Мне дубовый паркет нужен, а, Саш? — Помыслим, — обронил Коровушкин. Он уселся рядом с Ираидой, рассеянно всматриваясь в черные ее фломастерские строчки. Ираида Павловна отодвинула бумаги в сторону. Ираиде невдомек, что Коровушкин ничего не увидел и, главное, увидеть не желает: он совершал путешествие в глубины собственной памяти. — Есть один флигель в Марьиной Роще, заколоченный. Там дубовый паркет, если хозяева не вывезли на новую квартиру. Флигель могу показать. — 24 —
|