|
Нонна сделала вид, что не заметила. — Будет дарить писателям идеи — идей у него много, всем раздаривает, — станут его обхаживать — ум сейчас в моде. В наше время интеллект вообще ведущий фактор, — произнесла она торжественно. — Восхитительно, — Денисов встал, прошел в свой кабинет, принес табак и трубку. Нонна сидела в кресле, все так же выпрямившись. — Десант Цветковых! В каком журнале был такой заголовок? В «Знании — сила», кажется. Там вообще встречались забавные заголовки, «Десант цветковых», «Дальновидная амблистома, шаг вперед, два шага назад». Десант — это вы, и дальновидная амблистома тоже вы! Но ни шагу назад, правильно я понял ситуацию? — Вы не дали мне договорить! — оборвала его Нонна. — А вам разве не хотелось бы жить такой жизнью? Признайтесь! Ходить на просмотры, бывать на концертах в Доме литераторов? — Нет, милочка, увольте! — Денисов засмеялся очень искренне. — Вообще-то вы правы, искусство не профессия, а образ жизни. Я недавно читала обзор на эту тему. Но Цветков будет много работать. Я постараюсь. Представляете, — продолжала Нонна, по-прежнему не замечая (или не желая замечать) денисовской иронии, — старый отцовский кабинет, Константин Дмитриевич сидит за столом, на столе лампа, видели у него вазу? Синяя такая, с аистами, старинная, ее легко переделать в лампу... 2...В ту первую ее творческую командировку в Москву Цветков посоветовал Нонне пойти на один семинар. Нонна тогда никого не знала в лицо, кроме Константина Дмитриевича. Она пришла чуть раньше, бежала всю дорогу, боялась опоздать. Небольшой, неприбранный зал поразил ее своей публикой. Мужчины ей понравились: мягкие лица, одеты скромно, гораздо скромнее, чем у них в Новосибирске. Но больше было молодых женщин, и все похожи между собой, как сестры. Облегающие, неприметные, неотличимые в деталях юбки и платья, серовато-зеленые, ржаво-песочные тона, ровные, как по ниточке, проборы в гладко расчесанных душистых волосах, бледность, выражение ученой святости на лицах и длинные серьги и тяжелые ожерелья, древние, словно из свежераскопанных курганов их только что извлекли, земля не успела засохнуть. Нонна срочно сняла и спрятала в папку свой пятирублевый янтарный кулон. Среди женщин царила своя микромода, видимо воплощавшая эстетические ожидания собравшихся мужчин и потому от текущей моды мало зависимая, что-то сродни идеалу красоты раннего средневековья. «Одни мадонны, куда ни плюнь», — подумала тогда Нонна, напряженно ощущая скованность своего не по правилам оборудованного тела... Все в ней было чужое, не так, из другого мира, где не знают санскрит, Хлебникова и не способны наслаждаться назидательными двустишьями XVII века, цитируемыми на старонемецком... Но, с другой стороны, это можно было бы пережить (не всем же, в конце концов, на роду написано знать санскрит!), если бы не состав президиума и доклады. — 179 —
|