Рай в шалаше

— Почему?

— Видишь ли, Таня... — Валентин задвигал плечами, словно стряхивая с себя куртку, куртка неприятно, тяжело заскрипела. В ночи, когда слышен каждый шорох, скрип ее, казалось, заполнил все вокруг, комнату, постель, гудевшую спросонья голову. Казалось, скрипит, не желая раскрываться, сама Валентинова душа, никогда не раскрывавшаяся без особой на то надобности. — Видишь ли, однажды, много лет назад...

Куртка продолжала скрипеть.

— Ты бы переоделся.

— Погоди, помнишь, я перешел в институт сразу после защиты. Шеф, прежде чем меня брать, посмотрел работу, ну и, словом... Ничего не скажу, гениальная интуиция. В одном месте там была натяжка, ты помнишь, я торопился, освобождалась вакансия... один-единственный человек заметил, и это был шеф... С тех пор он мне не верит, какие бы чистые результаты я ни представлял.

— Это был обман? — не успев справиться с собой, Таня, по-видимому, задала вопрос не теми словами.

— Да не то это совсем! — Денисов встал, повернулся к жене спиной, постоял у окна, заходил по комнате, получилось громко. Заскрипели половицы, им тотчас же ответила пружина в старом кресле, в столике сами по себе звякнули обо что-то ножницы — старый дом, неровный пол, настроение хозяев невольно выплывает наружу... Денисов снова сел, наклонился над ней, заглянул в глаза: — Должен был родиться Петька, квартиры не было, денег не было. Хорош молодой муж! И все могло вскоре появиться. Я никого не обманывал, как ты не понимаешь, не было времени до конца гнать эксперимент, подставил теоретически найденную цифру. Так поступают тысячи и... ничего. Самое замечательное, — муж горестно усмехнулся, — я потом проверял — цифра оказалась правильной.

...Таня вспомнила день защиты, она ходила уже с большим животом, после защиты был банкет в отдельном кабинете в «Арагви», денег на банкет дал отец Валентина (он умер вскоре после того, как родился Петька), вспомнила, как Наталья, приглашенная со стороны жены, шипела ей в ухо: «Голые, босые, а тут шашлыки по-карски, убить тебя, Танька, мало, деньги бы у свекра взяла, а банкетик сварганила бы втихаря дома, сказала бы только, я бы все сделала», вспомнилась веселость Вальки в тот вечер и как он все время приговаривал: «Вот все и кончилось, лапонька», ему было не по себе в тот вечер.

— Слушай, это все твоя мнительность, — может, шефу ничего такого и в голову не приходит?

Куртка снова недовольно заскрипела.

— Разумеется, я заблуждаюсь, я все выдумал, но почему же шеф не делает для меня того, что делает каждый порядочный шеф? Это бросается в глаза больше, чем хотелось бы.