Последнее правило

— Сейчас. Ты хотел поговорить о свидетельских показаниях? — Она поворачивается к Джейкобу. — Дорогой, ты не мог бы убрать со стола и загрузить посудомоечную машину?

Джейкоб встает и начинает убирать посуду, а я тяну Эмму наверх.

— Нужно найти спокойное место, — говорю я и веду женщину в ее собственную спальню.

Раньше я никогда не заходил сюда. Тут тихо, все в прохладных зеленых и бирюзовых тонах. На комоде дзэн-сад с грабелькой и тремя черными камнями. На песке кто-то написал «НА ПОМОЩЬ!».

— Я волнуюсь только о перекрестном допросе, — признается Эмма.

И это единственное, что она успевает сказать, прежде чем я хватаю ее в охапку и целую. И тоже не слишком нежно. Как будто изливаю на нее переполняющие меня чувства, которые не могу выразить словами.

Когда она высвобождается из моих объятий, губы у нее розовые и припухшие, и я тут же снова бросаюсь к ней, но она кладет руку мне на грудь, чтобы сдержать мой порыв.

— Боже мой! — На ее лице появляется улыбка. — Ты ревнуешь!

— А к чему, черт побери, все эти экивоки? «Глупо заставлять тебя тащиться…»

— Так и есть. Он отец мальчиков, а не просто посторонний с улицы.

— Значит, он будет спать здесь, прямо за этой стеной?

— «Спать» — ключевое слово в этом предложении, — говорит Эмма. — Он здесь ради Джейкоба. Поверь мне, у Генри нет скрытых мотивов.

— Но раньше ты его любила.

Она удивленно приподнимает брови.

— Неужели ты думаешь, что я все пятнадцать лет сидела и тосковала по нему? Ждала момента, когда он опять войдет в эти двери, чтобы я могла спрятать его наверху в спальне и соблазнить?

— Нет, — отвечаю я. — Но я бы не стал сбрасывать его со счетов.

Она секунду пристально смотрит на меня и заливается смехом.

— Ты не видел его идеальную маленькую женушку и идеальных дочурок. Поверь мне, Оливер, я не являюсь любовью всей его жизни, той, что он не может забыть.

— Ты моя любовь, — признаюсь я.

Улыбка сползает с ее лица. Она встает на цыпочки и целует меня в ответ.

— Разве это тебе не нужно?

Мы оба вздрагивает от голоса Джейкоба и отстраняемся друг от друга. Он стоит в дверях, одна рука лежит на ручке двери, в другой он держит мой портфель.

— Ты только что… — Он подыскивает слова. — Вы двое…

Не говоря больше ни слова, он с такой силой швыряет в меня портфель, что я охаю, когда его ловлю. Он бежит по коридору в свою комнату и хлопает дверью.

— Что он видел? — лихорадочно спрашивает Эмма. — Когда он вошел?