|
— «Жизнь похожа на коробку шоколадных конфет», — цитирую я. Эмма со вздохом опускается рядом со мной на скамью. — «Форрест Гамп». Один из его любимых. — Любитель кино? — Ревностный. Может показаться, что он готовится к экзамену, который позже придется сдавать. — Она бросает на меня взгляд. — Когда его переполняют чувства, он не всегда может подобрать нужные слова, поэтому цитирует чужие. Я вспоминаю, как Джейкоб выплюнул слова Чарлтона Хестона, когда пристав схватил его за руку, и широко улыбаюсь. — Он «подстраивает» для меня места совершения преступлений, — негромко признается Эмма. — Чтобы я, взглянув на улики, смогла воссоздать картину преступления. Но мне следовало развить эту тему дальше. Мы с ним никогда не говорили о том, что происходит потом. Что происходит сейчас. — Я понимаю, что вы расстроены, но у нас будет время все выяснить. Сегодняшнее заседание — для «галочки». Она удивленно смотрит на меня. Я, когда учился в колледже, всегда восхищался девушками, у которых на подбородке остаются следы зубной пасты или теми, которые засовывали карандаши в спутанные волосы, чтобы они не падали на лицо. Девушки, которыми я был сражен наповал, так мало заботились о своем внешнем виде, что возвращались к естественной, безыскусной красоте. Эмма Хант, вероятно, лет на десять старше меня, но до сих пор настоящая красавица. — Сколько вам лет? — через секунду спрашивает она. — Не думаю, что биологический возраст подходящее мерило… — Двадцать четыре? — пытается угадать она. — Двадцать восемь. Она прикрывает глаза и качает головой. — Мне было двадцать восемь уже тысячу лет назад. — В таком случае вы отлично выглядите для своего возраста, — замечаю я. Прищурившись, она пристально смотрит мне в глаза. — Обещайте, — велит она, — обещайте, что вытащите моего сына отсюда! Я киваю, и в этот момент мне хочется быть белым рыцарем, хочется иметь право сказать ей, что я знаю закон так же хорошо, как умею подковать норовистую кобылу. И я не хочу при этом выглядеть лжецом. В этот момент из-за угла выглядывает пристав. — Мы готовы, — сообщает он. Как бы я хотел сказать то же самое о себе! Пустынный зал судебных заседаний выглядит совершенно по-другому. В воздухе висят пылинки, а звуки моих шагов по паркету похожи на выстрелы. Мы с Эммой подходим к первым рядам скамеек. Я усаживаю ее прямо за перилами, а сам занимаю место за столиком подсудимого. Дежа вю. — 139 —
|