Похищение

— Ваша честь, судья Юматалло только что удовлетворил ходатайство.

— Мистер Тэлкотт, вам сегодня везет, — говорит Ноубл без тени доброжелательности в голосе. — Ваш клиент признает свою вину?

Стараясь даже краем глаза не глядеть на Эндрю, я говорю:

— Нет.

Эндрю, напрягшись, шепчет:

— Ты же говорил…

Я шепотом же его осекаю:

— Потом!

Судья листает материалы в своей папке.

— Вижу, вам установили залог — миллион долларов наличными. Вы, мисс Вассерштайн, должно быть, хотите, чтобы сумма осталась неизменной?

Он смотрит на прокурора, о котором я до этого момента и не вспомнил. Ее каштановые кудри собраны в тугой узел, а губы, похоже, не знают улыбки.

— Да, Ваша честь, — отвечает она, вставая.

И только тогда я понимаю, что она беременна. Не просто, заметьте, беременна, а уже на той стадии, когда ребенок готов выпрыгнуть наружу со дня на день. Превосходно! Значит, мое новое проклятие — это прокурорша на сносях, чья симпатия естественным образом будет на стороне потерявшей ребенка женщины.

— Это дело о похищении имеет чрезвычайную важность для штата Аризона, — говорит она. — И, учитывая, что подсудимый уже проявил свою неблагонадежность и может проявить ее вновь, мы считаем, что о снятии залога не может быть и речи.

Я, прокашлявшись, встаю.

— Ваша честь, мы настоятельно просим вас обдумать вопрос залога. Мой клиент ни разу не привлекался…

— Позвольте возразить, Ваша честь.

Прокурор поднимает сложенную гармошкой распечатку, и та расправляется до самого пола. С документом такой длины Эндрю Хопкинс может показаться преступником века.

— Вы могли бы и упомянуть об этом, — сквозь зубы цежу я в сторону Эндрю.

Нет ничего хуже для адвоката, чем когда прокурор выставляет его дураком. Подзащитный тогда автоматически превращается в обманщика, а ты сам — в человека, не справившегося со своими обязанностями.

— В декабре тысяча девятьсот семьдесят шестого года подсудимому выдвинули обвинение в нападении… тогда еще под именем Чарлз Эдвард Мэтьюс.

Судья ударяет молоточком о трибуну.

— Слушать больше не желаю! Если миллиона хватило, чтобы удержать подсудимого в Нью-Гэмпшире, двух должно хватить, чтобы он не сбежал из Аризоны. Наличными.

Приставы тащат Эндрю прочь, цепи его кандалов звенят.

— К чему вы ведете? — спрашиваю я.

Судья поджимает губы.

— В мои обязанности не входит объяснять вам, в чем заключаются ваши обязанности, мистер Тэлкотт. Кто вообще учит студентов-юристов в Нью-Гэмпшире?