Похищение

Я при всем желании не упомнил бы всего, что ты хотела мне показать. Я просто помню, что ты просила меня взглянуть.

Поразительно, как мало изменилась Эбигейл Нгуйен за эти годы. Словно всего пару лет назад Бетани ходила к ней в детский садик. Маленькая спокойная женщина сидит на месте свидетеля, чинно сложив руки на коленях, и отвечает на вопросы Эрика.

— Это была умная, милая девочка. Но после развода родителей она иногда приходила… и я с первого взгляда понимала, что она не завтракала. Она по три дня ходила в одной и той же одежде, волосы у нее были растрепаны и никто не удосуживался их расчесать.

— Вы говорили об этом с Бетани?

— Да. Она обычно отвечала, что мама спала и поэтому она сама приготовила себе завтрак и причесалась.

— Как она добиралась до садика?

— Мать привозила ее на машине.

— Элиза Мэтьюс никогда не вызывала у вас подозрений?

— Ну, порой она выглядела… скажем так, неважно. И от нее часто пахло алкоголем.

— Миссис Нгуйен, — продолжает Эрик, — а с отцом Бетани вы это обсуждали?

— Да. Я точно помню, как однажды Элиза Мэтьюс не приехала за дочкой после занятий. Мы разрешили девочке остаться в группе продленного дня и позвонили отцу на работу.

— И как он отреагировал?

— Его очень огорчило и рассердило поведение жены. Он сказал, что все уладит.

— И что произошло потом?

— Бетани ходила в садик еще три месяца. А потом вдруг перестала.

Я носил тебя на плечах, чтобы тебе было лучше видно, и думал, что готов пойти на все, лишь бы всегда носить тебя на плечах. Я запишусь в тренажерный зал. Начну тягать гантели. Я ни за что не признаюсь, что ты уже слишком тяжелая и взрослая для этих забав.

Мне и в голову не приходило, что когда-то ты сама попросишься слезть.

— Значит, — говорит прокурор, — она просто исчезла?

— Да, — отвечает миссис Нгуйен.

— Хотя детям лучше не прерывать образовательный процесс, правда?

— Да.

— Итак, миссис Нгуйен, вы сказали, что трехлетняя девочка приходила в садик непричесанной.

— Да.

— И что порой она была голодна.

— Да.

— И носила одну и ту же одежду по три дня.

— Да.

Прокурор пожимает плечами.

— Разве нельзя сказать то же самое о каждом четырехлетнем ребенке?

— Можно, но это были не единичные случаи.

— Вы как педагог обращались когда-нибудь в органы социальный защиты?

— К сожалению, да. Закон обязует нас сообщать о случаях насилия над детьми. Если мы считаем, что ребенок находится в опасности, то тут же ставим их в известность.