Похищение

Стена плоти передо мной разверзается и выплевывает чье-то тело. Стикс поднимает голову, и глаза его загораются.

Я отмечаю самые странные детали: что асфальт подо мной пахнет, как школьная раздевалка, что порез на плече Стикса напоминает формой штат Флорида, что обут он всего в одну туфлю. Ноги у меня дрожат, а рука — как будто автономно от меня самого — обхватывает смертоносный карандаш.

Он улыбается мне, обнажая окровавленные зубы.

— Любитель ниггеров! — злорадствует и наводит на меня самопал.

Я узнаю оружие, потому что Компактный тоже хотел его сделать, но не успел вовремя раздобыть пули. Процедура проста: отпиливаешь верхушку и дно у ингалятора, разрываешь тонкую металлическую пластину, разглаживаешь ее и оборачиваешь карандаш, чтобы получилась трубочка. Патроны двадцать второго калибра входят в эту трубочку, как сабля в ножны. Завернутую в тряпку трубочку и держишь в одной руке, а второй берешь боек. Это может быть что угодно, лишь бы ударить по ободку патрона, когда сталкиваешь руки. В пределах пяти футов самопал разит наповал.

Я смотрю, как Стикс берет гнутую железку — судя по всему, ключ от наручников — и зажимает ее в правой руке. Затем разводит кулаки…

Будто в замедленной съемке, я поднимаю карандаш и прижимаюсь ртом к его концу. Стрела летит прямо в Стикса: скрепка врезается ему в правый глаз.

Он, вопя, откатывается прочь. Я дрожащей рукой засовываю оружие в канализационную решетку. Надзиратели распыляют перечный газ, я слепну Что-то легко проносится мимо уха. Я пытаюсь разглядеть это «что-то», но глаза воспалились. Предмет я узнаю осязательно, по холодному уколу, точно от миниатюрной ракеты. Ни секунды не мешкая, я подбираю оброненную Стиксом пулю.

— Эй, полегче там! — приказывает кто-то у меня за спиной. — Я видел, как ты принял первый удар. Ты в порядке?

В промежутке между тем мигом, когда я вошел на спортплощадку, и тем, когда отсюда уйду, я успел превратиться в человека, которого отказываюсь узнавать. В отчаянного человека. В человека, способного на поступки, которых я не мог совершить, пока меня не вынудили. В человека, которым я был двадцать восемь лет назад.

Другая жизнь в один день.

Я киваю офицеру и подношу ладонь ко рту, как будто мне нужно вытереть слюну. И, языком вытолкнув пулю из-за щеки, глотаю ее.

V

Листья памяти горестно

Шуршат в темноте.

Генри Уордсворт Лонгфелло. Обломки мачт

ДЕЛИЯ

Рутэнн рассказывает Софи, что в ее детстве девочки из племени хопи завивали волосы и собирали локоны изящными «гульками» над ушами. Она разделяет волосы Софи пополам, заплетает две косы и укладывает их спиралями.