|
Из кухни Кара ушла с мыслью, что она просто позавтракала. Но я, перемывая тарелки, кастрюли и сковородки, понимал, что на самом деле у нас завязался разговор. После того как мы с Джорджи поженились и переехали в наш дом, я вставал утром по субботам и начинал готовить. Амоктрей, катью. Готовил такие десерты, как санкья-лапов, ансом-чек. Джорджи продолжала спать, а Кара вставала и шлепала на кухню. Мы разговаривали, пока она трудилась вместе со мной, резала папайю, корень имбиря и огурцы. Потом мы садились за стол и съедали свои шедевры. С годами наши разговоры изменились. Иногда она жаловалась на наказавшую ее Джорджи, надеясь, что я вступлюсь за нее. Бывало, она расспрашивала обо мне: интересовалась, каково это — быть американцем в первом поколении, как я понял, что хочу стать адвокатом, переживаю ли я по поводу того, что у меня будут близнецы. И даже после переезда Кары к отцу, если она приходила к нам на выходные (это было условием опекунского соглашения), я никогда не забывал поставить утром второй прибор для нее. Именно поэтому, после того как я возвращаюсь домой и ввожу Джорджи в курс дела, я начинаю готовить. Я давно не посещал восточную бакалею, поэтому приходится готовить из того, что есть в нашем холодильнике. Значит, его освободили? — переспрашивает меня Джорджи. — То есть он на самом деле свободен? Да, — отвечаю я, скептически осматривая холодильник. — У нас что, нет тушеного мяса? Неожиданно Джорджи обнимает меня за шею и притягивает к себе. Я люблю тебя, — выдыхает она мне в губы. — Ты мой супергерой! Я прижимаю ее покрепче и целую, как в последний раз. Мне хотелось бы сказать, что я оптимист, но я постоянно подсознательно жду развода. Жду, что Джорджи скажет, что совершила ошибку и теперь от меня уходит. Когда все хорошо, я почему-то боюсь, что это ненадолго. Но мне еще нужно рассказать ей, почему Эдварду вообще предъявили обвинение в покушении на убийство. Джорджи, — признаюсь я, — это Кара дала показания против Эдварда. Она слегка покачивает головой, как будто хочет, чтобы в ней прояснилось. Это смешно. Она была дома или в больнице, но никак не в суде. Ты сама отвозила ее в больницу? Нет, но... Тогда откуда ты знаешь, что она на самом деле туда ездила? Джорджи поджимает губы. Она бы никогда не поступила так с братом. Поступила бы, если бы думала, что это спасет ее отца, — возражаю я. Знаю, с этим Джорджи не поспорит. Если Люк Уоррен для большинства тех, кто его знает, настоящий герой, то для Кары он просто бог. Я ее убью, — негромко обещает Джорджи. — А потом спрошу, о чем, черт побери, она думала! — 146 —
|