|
С шеи свисала тесемка со знакомой свинцовой пломбой и камнем с дырочкой, который здесь называется «куриный бог». В руке большой морской бинокль. Потрясая им, он произнес: - Все видел, друг! Как ты за жизнь боролся. Уважать тебя раньше стал, чем опознал. - Девочка! - сказал я. - Были в одной волне. Что с ней? Нахмурившись, он отвернулся. Я сел. Там, где выбросило «Царевну-лягушку», была толпа полуголых зевак. Руки упирались в бока, свисали жировые складки. Подбегая, 161 любопытные пляжники наваливались передним на плечи. С набережной по отвесной, как в бассейне, железной лесенке спустились санитарки. Сверху им подали свернутые носилки. Обе были босиком, сквозь белые халаты просвечивали купальники. Вместе с носилками они исчезли в кольце толпы, которая,постояв, двинулась с ними через пляж, гремя камнями. Процессию замыкала загорелая старуха в газетной пилотке и с таким пузом, будто на сносях. Она волокла спущенную «Царевну- лягушку", ниппель которой прыгал по гальке, и, не стесняясь в выражениях, объясняла загорающим, что невестка опять заснула на солнце, потому как по ночам с грузинами ябется, а пацанку запустила, вот сын освободится на тот год, все она ему расскажет, а сами они с Донбасса... - Откачали, - сказал кто-то, опускаясь на лежак. - Под суд таких родителей! – раздалось в другом месте. - Куда спасатели смотрят? За что зарплату получают? Пачками ведь тонут. Не первая и не последняя. Пачками! От недовыясненности конкретного исхода и всеобщего абсурда солнце почернело. Я отпал, обжегся, снова сел. - Что, друг, нехорошо? Мороженого принести? Я замотал головой. - Образуется. Главное, ты выплыл. Спас себя. Как и положено утопающему. Теперь давай дальше выплывать. - Куда? - Или забыл? На твердый берег, - ответил Ярик, глядя в свой бинокль. Ожог на плечах у него лоснился, шелушась. 162 – Ты посмотри… Всю неделю мертвый штиль, и вдруг… Хуячит как из пушки. Нет; чувствую, что разгуляется... Меня достало солеными брызгами. Я приподнялся, опираясь на локти. Купальщиков в море не было. Над лбами перпендикулярных волнорезов взрывались снопы искр. - Быть шторму, - сказал Ярик, изучая горизонт. - А вот и «Адольф» идет! Вдали за барашками виднелась белая полоска парохода, а прямо перед нами сидел мальчик, который, сожрав охапку сладкой ваты, уже достаточно долго раздражал меня акустически, без видимого смысла перетирая друг о друга пару плоских камней. Он обернулся и снисходительно поправил взрослого человека: - Это «Отчизна». - Тебя спрашивали, нет? – отозвался Ярик, не отрываясь — 77 —
|