|
– Она… в дамской комнате. – Должно быть, красавица. Как-то ты слишком быстро женился. Ты хоть успел представиться или сразу сделал предложение? – Кажется, сразу сделал предложение. – Ну и какая она? – Она… похожа на тебя. – Неужели такая же красавица? Сурмелина поднесла к губам мундштук и затянулась, оглядывая проходящих. – Бедная Дездемона. Брат влюбляется и бросает ее в Нью-Йорке. Как она? – Замечательно. – Почему она не приехала с тобой? Надеюсь, она не ревнует тебя к твоей жене? – Совершенно не ревнует. Сурмелина схватила его за руку. – Мы здесь читали о пожаре. Ужасно! Я так беспокоилась, пока ты не прислал письмо. Во всем виноваты турки. Я знаю. Но муж мой, естественно, со мной не согласен. – Правда? – Поскольку вы будете жить у нас, позволь мне дать тебе один совет. Не обсуждай с ним политику. – Ладно. – А как наша деревня? – Все ушли, Лина. Теперь там ничего не осталось. – Может, я бы и всплакнула, если бы не испытывала к этому месту такой ненависти. – Лина, мне надо тебе кое-что объяснить… Но Сурмелина уже отвернулась, нетерпеливо постукивая туфелькой. – Может, она провалилась? – Мне надо тебе кое-что сказать о Дездемоне и обо мне… – Да? – Моя жена… Дездемона… – То есть я не ошиблась? Они не поладили между собой? – Нет… Дездемона… моя жена… – Да? – Моя жена и Дездемона – это одно и то же лицо. – Это был условный знак, и Дездемона вышла из-за колонны. – Привет, Лина, – сказала моя бабка. – Мы поженились. Только никому не рассказывай. Вот так это и выплыло наружу. Так это было произнесено моей бабкой под гулкой кровлей Главного вокзала. Признание с секунду потрепетало в воздухе и растворилось в сигаретном дыму. Дездемона взяла за руку своего мужа. У моих предков были все основания надеяться на то, что Сурмелина все сохранит в тайне. Она приехала в Америку со своей собственной тайной, которая хранилась нашим семейством до самой ее смерти в 1979 году, после чего, как любая тайна, она выплыла наружу, и люди стали поговаривать о Лининых «подружках». То есть это стало очень относительной тайной, и поэтому сейчас, когда я сам собираюсь кое-что сказать о ней, я испытываю лишь легкий укол совести. Тайна Сурмелины была прекрасно сформулирована тетушкой Зоей: «Лина относилась к тому разряду женщин, в честь которых назван один остров». Еще девочкой Сурмелину застали с ее подругами в довольно щепетильной ситуации. «Их было не так много, – рассказывала она мне много лет спустя, – две или три. Почему-то считается, что если тебе нравятся женщины, то ты испытываешь любовь ко всем без разбора. Я всегда была очень требовательной. И очень немногие отвечали моим требованиям». В течение некоторого времени она пыталась бороться со своей предрасположенностью. «Я постоянно ходила в церковь. Но это не помогло. В то время это было самым удобным местом для встреч с подругами. В церкви мы молились о том, чтобы измениться». Когда Сурмелину застали не с девочкой, а со зрелой женщиной, матерью двоих детей, разразился настоящий скандал. Ее попытались выдать замуж, но претендентов не нашлось. Потенциальные мужья в Вифинии и так были наперечет, не говоря уже о том, что никто не хотел брать в жены дефективную невесту. — 63 —
|