|
Вот что писал мне Н[иколай] В[асильевич]: …Все эти командировки и служебные треволнения до того отучили меня от Лисина, что я, не считая себя лисинским жителем и убежденный в переводе, сам не зная куда, жду чего-то — и не дождусь. Неловкость такого положения тем более неприятна, что хотелось бы упрочиться в Питере и все читать, читать и покупать книги. Людинька, ведь мы устроим библиотеку, а? и хорошую? Голубушка, прощайте, я здоров, ем, сплю, хорошо… Отчего это мне хорошо только с Вами? Нет, не с одними Вами, а с М[ихайловым]… Что у Вас в Лисине? Читаете, гуляете? А я не имею даже времени писать письма.» (Л. П. Шелгунова. «Из недалекого прошлого»). Лисино, 31-го августа (57-го г.), ночь Теперь в Лисине тишина — все спят, я же сижу у постели нашего общего друга Михайлова. Он очень болен, опасно болен, я в таком горе, что чуть не растерялась… (Письмо Л. П. Шелгуновой к Я. П. Полонскому). Мы приехали в Питер. Михайлов живет с нами, он чуть не умер… (Из письма Л. П. Шелгуновой к Полонскому). 15-го июля 1858 года Если человек может обойтись без другого день, он может обойтись неделю, месяц, вечность. Тут есть немного правды, но, кажется, есть и софизм. Правда в том, что мне не хотелось бы, чтобы она применилась ко мне и к Вам. (Из письма Н. В. Шелгунова жене, которая тогда была в Дрездене). «В январе 1859 года я вернулся в Париж, а в конце февраля… отправился в Лондон. Михайлов уехал дня за три ранее, чтоб приискать, между прочим, квартиру. В этом ему помог Герцен… Я видел Герцена в апогее его популярности: лондонские издания его и „Колокол“ расходились с возрастающим успехом. Обращение его было простое, дружеское, с ним было легко и свободно… Огарев появлялся только к обеду и к чаю и, распределяясь, должно быть, по тяготениям, я садился всегда рядом с Огаревым, а Михайлов — с Герценом». (Н. В. Шелгунов. Воспоминания). «…В ту же зиму (1861) я написал прокламацию „К молодому поколению“, но мы решили печатать ее в Лондоне в „Русской печати“. Об этой прокламации никто не знал, кроме Михайлова и меня». (Н. В. Шелгунов. Воспоминания). «Прокламация „К молодому поколению“ была распространена с большим шумом и с замечательной смелостью… Прокламации раскладывали в театре на кресла, в виде афиш приклеивали к стенам, в концертных залах совали, как рассказывают, даже в карманы; а про прокламацию „К молодому поколению“ говорили, что какой-то господин ехал на белом рысаке по Невскому и раскидывал ее направо и налево…» — 85 —
|