|
Э. 19. V. 66 Ну вот, мне сказали, что ориентировочно можно планировать выписку на вторник, то есть на 24. Встреча с Вами надвигается, как горная лавина. Нет, я вполне нормальный, просто очень истосковавшийся по Вас! По жизни! Я все думаю: прошли тысячи поколений, миллиарды людей, и в будущем им «несть» числа… Французские ученые выдвинули гипотезу о том, что свет от первого огня, зажженного человеком, еще несется где-то в пространстве, и будь у нас соответствующие приборы, его можно было бы обнаружить. Так же бессмертен свет Вашего существования и моего тоже, моей любви к Вам. Это уже нельзя уничтожить. В минуты, когда думаешь об этом, клянешь собственное косноязычие. Мне все же кажется, что иногда мне удается сказать Вам что-то нужное о Вас, о моем чувстве к Вам, и если бы собрать все это вместе, то получилось бы нечто цельное и даже необходимое людям. Но, к сожалению, это теряется в потоке моих беспомощных писем, моим мыслям не хватает единства и цельности, которые помогли бы Вам лучше меня понять. А мне бы хотелось сказать Вам нечто, может быть, даже и для других небесполезное, способное помочь им взглянуть на мир, на жизнь правильными, здоровыми глазами, умеющими видеть бесконечную красоту и ценность жизни. А Вы должны любить себя, как следует, и быть к себе не снисходительнее, а, повторяю, добрее. Помните у Вальехо: «А еще хотел бы я добрым стать с самим собой во всем». И я хотел бы быть добрым с самим собой, но нипочем не буду, а Вы должны быть доброй с самой собой! Помните у Вальехо: «Да заструится вечность под мостами». А помните, это, по-моему, Ваше любимое: «Бывают дни, когда я вдруг охвачен безудержным желанием любить… Без памяти любить…» Э. 9. VI. 66 Тбилиси Ну вот я и вернулся… Теперь пишу из того города, в котором живете и Вы. Все завидуют моему «оптимизму» и жизнерадостности, тому, что люди ко мне тянутся, тому, что в доме у меня полно народу, и никому не приходит в голову, какой ценой за это заплачено… А у меня на всякий случай и на всю жизнь две просьбы. Во-первых, знайте, верьте, что Вы гораздо больше такая, какой вижу Вас я (право же, я все-все вижу, «колючая грешница!»), чем та, которую видят все остальные, в том числе и Вы сами. А второе — вопреки всем Вашим возможным супругам, доверяйте мне больше всех на свете (для меня это и значит любить по-настоящему, хотя мое отношение к Вам вовсе не включается в рамки «платонического»), знайте, что любая частица Вашей души, любой поступок будут мной поняты и приняты, найдут у меня достойный Вас (а значит, и меня, который сумел разыскать и разглядеть Вас такую, со всем, что в Вас есть) человеческий отклик и словом и делом. — 140 —
|