|
– Что собираетесь делать на гражданке? – спросил Циммерман. Он был манчестерский еврей и говорил немного в нос. – Я, кстати, тоже оттуда, а зовут меня, если угодно, Гарри Вольфсон. – Я, сэр, собираюсь никому не говорить «сэр» – ну разве что иногда из вежливости. Сам себе хозяином буду, открою собственный ресторанчик. – А деньжата у вас водятся? – Есть небольшой загашничек в банке. И еще рента в Нью-Йорке. – Да, мир вы повидали. Космополит. Послушайте, мы с братом владеем на паях неплохим рестораном в Манчестере на Динсгейт, «Трианон» называется – немного претенциозно, ну да ладно. Брата моего комиссовали из-за астмы, сейчас он управляется в ресторане один, но боится, что манчестерская сырость его доконает. После моей демобилизации он выйдет из доли и уедет на юг. Знаете, где настоящий заработок? Ресторан – это только вывеска. Деньги приносит домашняя стряпня: обеды из семи блюд в термосах и контейнерах с доставкой на дом. Свадьбы, поминки, бармицва.[27] Времена, конечно, теперь не лучшие, все по карточкам, но скоро полегчает. По карточкам ведь не дают устрицы, форель и креветки – то, что хотят богатые, – нуда чего, как говорится, не достанешь за деньги? – Вы предлагаете мне работу, сэр? – Больше, чем работу, если у вас есть капитал, который вы готовы вложить в дело. За «Трианоном» будущее, я слов на ветер не бросаю, поверьте. Вы женаты? Тогда обсудите это с женой. – Она русская. Ее отец владел рестораном «Невский проспект» в Бруклине. – Господи, в Манчестере полно и русских, и иудеев, и гоев, то есть, я хотел сказать, православных. Сейчас, после революции, они сюда валом валят. Перспективы самые радужные. Потолкуйте об этом со своей половиной. Третий, и последний, ребенок, сын, родился 22 февраля 1920 года в доме № 231 по Дикинсон-роуд, Расхолм, Манчестер. Назвали его Дэниел Тэтлоу Джонс. В отличие от брата и сестры, он не блистал красотой и не отличался умом. Дочь и старший сын, рослые и светловолосые, унаследовали варяжские гены матери, а Дэн, невысокий брюнет, пошел в отца. Иногда он казался придурковатым, и это доставляло Дэвиду Джонсу извращенное удовольствие: не во всем же ему должно везти. Больше всего на свете Дэниела Тэтлоу Джонса интересовала рыба. Dau[28]– Жаль, что ты не бывал здесь раньше, – сказал Реджинальд Морроу Джонс. – Ведь вы, евреи, помешаны на вкусной еде. Мы сидели в чайной «Кардома» на Динсгейт, где еще совсем недавно был ресторан «Трианон». — 42 —
|