Железо, ржавое железо

– Работы я пока не нашел, а искать я ее могу и отсюда Как остальные-то поживают?

– Дэн, – ответила Ципа, – открыл рыбную лавку в Нидербери.

– Где это?

– Где-то здесь, недалеко, не знаю точно. А красотка Беатрикс по-прежнему в Министерстве иностранных дел. Так занята, что со своим мужем-писателем спит только по выходным. Остепенилась, что и говорить.

– Беатрикс… – с горечью произнес я.

– Знаю, знаю, – закивала Ципа и добавила: – Завтра я еду в Кардифф. Там сбор оркестра. Инструменты привезут отдельно. Редж не хочет платить за хранение, ну и черт с ним, – заключила она.

– Мы едва сводим концы с концами, – стал жаловаться Редж. – Я надеялся получить хоть что-нибудь после смерти отца, а мне досталась лишь лицензия и пивная. Пивоварни своей у меня нет, а пиво сейчас никто не варит, алкогольные напитки – по карточкам. Зарабатываем на закусках.

– Которые готовлю я, – вставила Ципа, – но недолго мне мучиться. Только не расстраивайся – вот повалит сюда народ, особенно американцы, смотреть на Артуровы развалины, тогда и развернешься.

– И для этого я изучал испанский и каталонский, – угрюмо проворчал Редж.

– Все зависит от тебя, – сказал я ему. – Тебя никто не заставляет здесь сидеть.

– Хотел пожить спокойно. Вернуться, так сказать, к истокам. Знаешь, мать пишет, что видела меч. – Я не уловил связи. – В Ленинграде, в Эрмитаже. Там устроили выставку трофеев из Восточной Германии. Так что Дэн был прав, и отцовская энциклопедия не врет, и та книжка, написанная моим тезкой. В Ленинграде считают, что это чудом сохранившийся меч Аттилы, и буква А на клинке – тому доказательство. Меч Артура для этих безбожников не святыня, а всего лишь музейный экспонат.

– С ума сойти, – все еще не верил я.

– Ты готов сойти с ума от такой безделицы? А если завтра эти изуверы сбросят на нас атомную бомбу и настанет конец света, ты снова станешь сходить с ума? Безумие становится нормой.

– Как живется твоей матери в безбожной России? – спросил я.

– Она о многом умалчивает. Письма проходят через цензуру. Послушай, – повернулся он к Ципе, – я пойду прилягу. А ты можешь излить свою страдающую душу любимому брату. – Сгорбившись, как старик, он зашаркал вверх по лестнице.

Я поцеловал сестру, извинившись, что не сделал этого сразу как вошел.

– Значит, не ладится у вас.

– Мы хотели ребенка, – ответила Ципа, – но не получилось. Во мне ничего не удерживается. Он говорит, что для меня дети – барабаны и колокольчики. Наверно, он прав. Невозможно иметь все, что захочешь. Трудно оставлять его одного, но я думаю, он сам здесь не задержится. Школе в Бридженде требуется учитель испанского. Валлийцам нравится испанский.