|
– Ты? Почему ты? – удивился Редж. – Когда придем ко мне, объясню. Министерство иностранных дел и Министерство обороны сейчас работают совместно над одной проблемой, над какой именно, узнаешь позднее. – Неважно выглядишь, Трикс. – Все из-за этих бомб, последнее секретное оружие Гитлера. По ночам глаз не сомкнуть – всех одолевает страх. Хотя что толку бояться? Если уж на тебя бомба свалится – не убережешься. Идем, в моем распоряжении машина военного министерства. – Бог ты мой! Машина ждала на стоянке. Шофер-капрал загасил сигарету и, сияя улыбкой, открыл заднюю дверцу. – Это машина полковника Уэггетта, – объяснила Беатрикс. – Бедняга потерял ногу и стал неврастеником. Шофер, по всей видимости, знал, где живет Беатрикс. Напротив ее дома валялись булыжники раскореженной мостовой. Постель Беатрикс была не убрана, на мятых простынях валялись два одеяла и мужские трусы. – Я тебе звонил, но какой-то негодяй послал меня подальше. – Поэт, довольно известный. Забудь о нем. Нам предстоит серьезный разговор. – У тебя поесть найдется? Умираю с голоду. Меня вышвырнули из Гибралтара с такой скоростью, что я даже не успел обменять деньги. – Есть немножко сыра, а водки хоть залейся. – Откуда это? – В Лондоне служит наш русский кузен. Сотрудник советского посольства. Племянник матери. Юрий Петрович Шульгин. Может, помнишь, она рассказывала о нем. Ему еще часть пальца оторвало в тысяча девятьсот семнадцатом году, юный герой-революционер. Она ему подарки ко дню рождения посылала, только, похоже, они не доходили. Редж мигом проглотил кусочек сыра, по величине пригодный разве что для мышеловки, глотнул крепчайшей водки и заел черствым хлебом. Беатрикс пожирала его любящим взглядом: брат загорел, но страшно осунулся, кисти рук пестрели тонкими шрамиками, как от кошачьих когтей. Потом она сказала: – Министерство обороны – это тебе не гибралтарская база. Когда туда назначили Дика Уэггетта, все вздрогнули. Ты этого еще не знаешь, в Англии сейчас полно русских, их привезли из Нормандии. Одни служили немцам добровольно, другие были рабами «Тодта». – Что значит были рабами? – Немцы использовали их как дармовую рабочую силу. Теперь наши не знают, что с ними делать. Военнопленными в строгом смысле слова их считать нельзя. Пока они просто перемещенные лица – русские, украинцы, кого там только нет, даже несколько тибетских пастухов. Забрели со своими овцами, сами того не ведая, на советскую территорию, а их в Красную Армию забрали, – в результате попали к немцам. В военном министерстве решили привезти их сюда и разместить в лагерях, освободившихся после отправки союзников в Нормандию. Они даже не военные, по крайней мере, большинство из них. Много женщин и детей. И каждый день привозят новых. Тихий ужас! — 109 —
|