Идеальная жизнь

Сегодня последний день Пляски Солнца — священного праздничного танца, единственного, к которому готовятся несколько месяцев и для которого участники разучивают свои партии. Сайрес мало рассказывал Касси об этом обряде, упомянул только, что это церемония, воздающая хвалу солнцу, ритуал обновления и хорошего урожая. Последние три дня Уилл был среди танцующих, чем сильно удивил и обрадовал Касси. Ей нравилось, что он, облачившись в национальные одежды, притопывает и кружится вокруг центрального столба, как сотни лет поступали его предки.

— Не знаю, что тебя на это подвигло, — сказала она ему после первого дня танцев, — но когда ты стараешься, из тебя получается великолепный индеец.

Уилл усмехнулся и даже возгордился, увидев себя ее глазами.

Касси подалась вперед, когда из священной хижины во главе с Джозефом Стоящим на Солнце вышли танцоры. Как и сам шаман, они были облачены в длинные красные килты, на груди синей краской нанесена раскраска. На головах — сплетенные из полыни венки, на шее — свистки из орлиных костей. Касси попыталась перехватить взгляд Уилла, когда он проходил мимо нее, пожелать ему удачи, но он смотрел в небо.

Джозеф Стоящий на Солнце подошел к Уиллу, замершему в ожидании под столбом из тополя, пробормотал что-то на языке лакота и поднял сверкающий серебряный штырь. Касси увидела, как солнце отразилось от его полированного, острого наконечника. Джозеф нагнулся ближе к напрягшемуся Уиллу. И только когда он взмахнул вторым штырем, Касси поняла, что шаман надрезал кожу на груди Уилла. По животу молодого человека потекла кровь.

Как и у остальных танцоров, два штыря, торчащих из груди Уилла, привязали к ремням из сыромятной кожи, которые свисали со священного столба. Под руководством Джозефа мужчины начали танцевать, как и в предыдущие три дня. Раздавалась барабанная дробь, но сердце Касси стучало еще громче. Она ухватилась за подлокотники кресла, лицо у нее вытянулось и побледнело.

— Вы знали, — прошептала она Сайресу, не отрывая взгляда от Уилла, — знали и ничего мне не сказали!

Уилл кружился и пел. Его грудь была скользкой от крови, потому что каждый раз, поворачиваясь, он рвал свою плоть. Он сделал вид, что хочет вытащить штыри, и Касси с ужасом увидела, как натягивается его кожа.

Она схватила Сайреса за руку.

— Пожалуйста! — умоляла она. — Он же себя калечит. Вы должны что-то сделать.

— Я ничего не могу сделать, — ответил Сайрес. — Он сам так решил.

Слезы струились у Касси по лицу. Она недоумевала, зачем вообще поощряла то, что Уилл принял обычаи лакота. Это же дикость! Она представила его в аккуратной форме калифорнийского полицейского, в низко надвинутой на лоб фуражке. Представила его стоящим рядом с ней в травмпункте в день, когда он ее нашел, ее скрещенные от волнения руки. Вспомнила, как он танцевал с ней под летним дождем, а между ними бился ее ребенок.