|
— Ты ничего не теряешь, — сказала я. — Я лично терпеть не могла выбивного. Меня всегда брали в команду последней. — А меня вообще не берут, — ответила ты. «Отличная, — подумала я, — реплика. Эффектная». И, похоже, так подумала не я одна. Глянув мельком на камеру, Шарлотта обратилась к физиотерапевту уже заставившей тебя перегнуться через мяч и качаться взад-вперед: — Молли, а как насчет кольца? — Я думала подождать с весовой нагрузкой неделю-другую… — Может, поработаем над мышечной тканью? Чтобы увеличить диапазон… Она снова усадила тебя на пол — так, чтобы стопы соприкасались. Я далеко не каждый день могла принять эту позу йоги. Потянувшись к стене, Молли отвязала что-то вроде гимнастического кольца, свесившегося с потолка, и подтягивала его до тех пор, пока оно не повисло прямо у тебя над головой. — Сегодня займемся правой рукой, — сказала она. Ты мотнула головой. — Не хочу. — Хотя бы попробуй. Если будет слишком больно, остановимся. Ты несмело поднимала руку, пока не коснулась резинового кольца кончиками пальцев. — Всё? — Ну же, Уиллоу, ты ведь не слабачка! — уговаривала тебя Молли. — Возьмись за него и сожми… Для этого тебе пришлось поднять руку еще выше. В глазах у тебя заблестели слезы, отчего белки словно заискрились. Оператор взял твое личико крупным планом. — Ой, — только и промолвила ты, прежде чем расплакаться вголос. Рука уже плотно охватывала кольцо. — Пожалуйста, Молли, давай остановимся… Шарлотта, еще секунду назад стоявшая рядом, вдруг метнулась и разжала твои пальцы. Прижав руку к боку она нежно качала тебя, будто в колыбели. — Всё хорошо, солнышко, — бормотала она. — Прости меня. Прости, что Молли заставила тебя попытаться. Заслышав это, Молли резко обернулась, но смолчала, заметив камеру. Шарлотта не открывала глаз и, возможно, тоже плакала вместе с тобой. Мне показалось, что я присутствую при очень интимном моменте. Протянув руку, я ухватилась за длинный нос камеры и одним мягким движением направила его в пол. Оператор отключил питание. Шарлотта сидела по-турецки, умостив тебя в выемке собственного тела. Ты напоминала эмбриона, но только смертельно уставшего. Я смотрела, как она гладит твои волосы и что-то шепчет на ухо, приподымая тебя на руках. Развернувшись так, чтобы она могла нас видеть, а ты — нет, Шарлотта спросила: — Снять успели? Однажды я смотрела репортаж о двух парах, чьих детей случайно перепутали в роддоме. Узнали об этом они лишь несколько лет спустя, когда у одного ребенка обнаружили какую-то ужасную наследственную болезнь и не смогли найти истоков в генетических картах родителей. Тогда они нашли вторую семью, и матери обменялись сыновьями. Одна из них — кстати, та, которой вернули здорового ребенка, — страшно убивалась: «Я держу его — и чувствую, что это не тот, — всхлипывала она безутешно. — И пахнет он не так, как мой мальчик». — 185 —
|